Королева Бедлама

Однако профессор Фелл — беспощадный убийца — ничего не забывает.

Мэтью поднес лупу к отпечатку пальца и прищурился.

Как этот рисунок похож на лабиринт! На сеть улиц и переулков незнакомого города, что обрываются или ведут дальше, змеятся, петляют и вдруг заводят в тупик, перерезанные чертой.

Через увеличительное стекло Мэтью заглядывал все глубже в лабиринт.

Все глубже и глубже — в самое сердце.

Ночная скачка История о Мэтью Корбетте

Глава 1

Три приметы в облике ночного гостя привлекли внимание Мэтью Корбетта.

Во-первых… на джентльмене был ладно скроенный серый сюртук, сорочка с жабо и темно-синий галстух. Мэтью начал обращать внимание на подобные наряды с тех пор, как благодаря раскрытию дела о Королеве Бедлама сделался местной знаменитостью — таковой его объявила «Уховертка» — и заказал своему другу Ефрему Аулзу несколько превосходных сюртуков. Во-вторых… ногти на длинных пальцах сего джентльмена были заточены наподобие маленьких острых ножей и, несмотря на безупречный маникюр, едва заметно загибались внутрь. Мэтью решил, что лучше остерегаться этих когтей, а то как бы гость не задумал вцепиться ими во что-нибудь важное.

И в-третьих… вместе с джентльменом в молочный погреб Мэтью проник странный душок. Он таился под ароматом лимонного одеколона, которым гость весьма щедро умастился в тщетной попытке спрятать нежелательный запах. Он висел или, скорее, гнил в воздухе, пришло в голову Мэтью, потому как попахивало определенно тленом. Почему запах показался ему знакомым? Так, с ходу, не вспомнить. Разум его слегка осоловел, поскольку на часах было несколько минут двенадцатого: Мэтью как раз собирался задуть свечу и надеялся тут же погрузиться в крепкий сон, не омраченный образом кровавой карты профессора Фелла, которую он недавно получил.

— Весьма признателен, что вы согласились уделить мне время, юный господин, — сказал джентльмен, снимая темно-синюю треуголку. — Мне крайне неудобно беспокоить вас в столь поздний час, но, боюсь, моя проблема требует вашего немедленного внимания.

Мэтью просто кивнул. У джентльмена, помимо прочего, был странный акцент. Прусский? Только этого не хватало — влезть в авантюру очередного пруссака! Три свечи горели в подсвечниках, а на стене висел зажженный фонарь. В таком свете Мэтью без труда разглядел под бледным слоем пудры и румян, коими джентльмен предпочел покрыть свои щеки, костлявое остроносое лицо, а под белым париком — тонкие темные брови. Глаза казались почти такими же бледными, как пудра, но, вероятно, то был просто необычный оттенок серого.

— Позвольте спросить, — заговорил Мэтью, — раз уж час в самом деле столь поздний, не можем ли мы обсудить все завтра у меня в конторе? — Ему нравилось это говорить: у меня в конторе, моя контора. — Она находится в доме номер семь по…

— Адрес мне известен. Секретарь гостиницы «Док-хаус» рассказал, когда я спросил его, может ли кто-то решить мою проблему. Видите ли, я все ему объяснил. И он отправил меня к вам.

«Не совсем ко мне», — подумал Мэтью, слегка дернув уголком рта. Секретарь направил этого господина в дом Мармадьюка Григсби. Тот постучал в дверь, разбудил печатника — и вот вам пожалуйста, на пороге погреба стоит Берри Григсби в старой фланелевой ночной сорочке (октябрь 1702 года выдался холоднее обычного) и с фонарем в руке, а рядом — сей надушенный лимоном господин с когтями-саблями.

— К вам посетитель, — сказала Берри и украдкой скорчила недоуменную гримаску: кто, мол, он такой?!

Мэтью запоздало пожалел, что не подобрал с пола хотя бы туфлю: если это подручный профессора Фелла явился пролить кровь на кровавую карту, не мешало бы хватить его чем-нибудь по голове. Но опять-таки Мэтью слегка осоловел от книги, которую решил почитать на сон грядущий, — «Сто один шахматный дебют».

— Я вас оставлю, — сказала Берри. Разумеется, про карту она ничего не знала. И не должна была узнать. — Спокойной ночи, Мэтью.

— Приятных снов, — ответил он.

Джентльмен тенью проскользнул в погреб, снял треуголку и замер, ожидая, когда Мэтью наконец решится закрыть дверь (не держать же ее открытой всю ночь!).

Пора за работу. Пора доказать Великому и Могучему Сэру Хадсону Грейтхаусу, что Кэтрин Герральд — которая, если ветер был попутный, уже благополучно добралась до Англии — не напрасно назначила Мэтью «решателем проблем».

— Чем могу быть полезен? — спросил Мэтью.

— Я должен передать послание своему брату. Это жизненно важно, понимаете?

— Хорошо. Что ж, это легко устро…

— Не легко, — перебил его гость. — Прошу меня простить, я не представился. Меня зовут Карлис фон Айссен. А вы — Мэтью Корбетт, о котором я недавно прочел в местной газетенке. Иначе ее не назвать, — добавил он и вновь дернул уголком рта. — Мой брат живет не здесь, он… Позвольте, я покажу вам на карте.

Пока фон Айссен доставал из кармана сложенную бумагу, Мэтью подхватил ближайшую свечу и поднес ее ближе.