Королева Бедлама

— Мистер Беккет? — осведомился Мэтью. Он прикинул, что ему лет под шестьдесят.

— Он самый. Входите, входите! Элла, у нас гость!

Мэтью поблагодарил хозяина и прошел прямо через опрятную гостиную к очагу, чтобы немного обогреться. Элла Беккет, тоже седовласая и примерно того же возраста, что и ее супруг, вышла к Мэтью, дружелюбно улыбнулась, сверкнула ясными голубыми глазами и повесила его пальто на крюк у входа.

— На север путь держите или на юг? — спросил Беккет.

— На север.

— Понятно. Да-да, грейтесь, пожалуйста. Рановато для таких холодов, но в прошлом году в это время уж и первый снежок выпал, так что тут никогда не угадаешь. — Он выглянул в окно и посмотрел на Сьюви. — О лошади мы позаботимся. Мы ж думали, у нас экипаж нынче ночью остановится, да, Элла? Но тут тоже не угадаешь. Может, сломались по дороге. Такое часто бывает, они ведь лошадей гонят так, что колеса прочь. Что пить будете? Кружечку глинтвейна?

— С превеликим удовольствием.

— Сейчас принесу, — сказала Элла. — У меня есть курятина с вареной репой и кукурузный хлеб. Сгодится?

— Еще как, спасибо.

Мэтью обнаружил себя в приятнейшей компании двух людей, которые были искренне рады услужить путнику. Он сообщил им свое имя и что едет он из Нью-Йорка — на север… На этом все. Конверт и карта лежали во внутреннем, застегнутом на пуговицу кармане сюртука — там они и должны оставаться вплоть до того момента, когда он увидит адресата.

Подали ужин. В очаге вежливо потрескивал камин, и Мэтью с удовольствием принялся за еду: Элла стряпала ничуть не хуже, чем Салли Алмонд. Пока он ел — или, скорее, пировал, такую щедрую порцию ему положили, — кто-то постучал в дверь, и Джоэл вышел. Мэтью думал, что это пассажиры рейсового экипажа наконец пожаловали, и был очень удивлен, когда хозяин таверны вернулся в компании двух индейских воинов, завернутых в шерстяные одеяла. Оба мельком взглянули на Мэтью, составляя впечатление, а затем Элла протянула одному из воинов большой каравай кукурузного хлеба в тряпице. Индеец одобрительно кивнул, и они без слов ушли. Джоэл вернулся за стол.

— Наши друзья-индейцы, — пояснил Джоэл. — До их деревни путь неблизкий, но ради Эллиного хлеба они готовы ехать даже в такую даль. А мы и рады им услужить.

— Я их угощаю бесплатно, — добавила Элла. — Иногда они приносят дичь и еще варят неплохое пиво — верней, Джоэлу нравится, а я разок попробовала — чуть глотку себе не сожгла, чистый огонь. — Она пожала плечами. — Приятно знать, что они хорошо к нам относятся.

Индейцы… разбойники… лесные звери, подумал Мэтью. Что ж, ладно хоть индейцев можно теперь не бояться.

— Вы назвали меня по имени, — сказал Джоэл, прикуривая трубку от свечи.

— Прошу прощения?

— Когда постучали, вы спросили, мистер Беккет ли я. Кто вам рассказал про нашу таверну?

— Эмм… Один путник, который, очевидно, тоже у вас останавливался.

— Да? И как его звать? Память у нас с Эллой хорошая.

Мэтью ненавидел сочинять, но что поделаешь?

— Я не запомнил его имени. Мы с ним встретились в городе, в таверне. — Поразительно, как легко дается ложь человеку, ее презирающему.

— Трубочку курите? А то у меня есть несколько в запасе, для гостей.

— Нет, сэр, но спасибо вам большое.

Джоэл какое-то время курил молча, а Элла предложила Мэтью добавки каждого кушанья — и он с великой радостью согласился.

— На север едете, значит? — спросил Джоэл. — Куда?

В Бостон, хотел было ответить Мэтью, но потом решил не завираться — уж очень дальний путь получается. Кроме того, что плохого, если эти двое узнают, куда он едет? Лишь бы про конверт не узнали. Только не про конверт.

— Да вот хочу кое-кого навестить, — ответил Мэтью, делая глоток превосходнейшего глинтвейна. — Ехать туда еще примерно один день. Как я понял, развилка тут неподалеку, в миле отсюда или около того?

Джоэл до сих пор сосредоточенно пыхтел трубкой, но тут остановился и медленно поднес ее к губам:

— Мэтью… если позволите… кого вы там навещать собрались?

Он думал ответить: «С меня взяли обещание никому не рассказывать», но опять-таки… что плохого, если эти двое узнают? Одно имя ничего им не даст.

— Господина по фамилии фон Айссен.

Джоэл мельком взглянул на жену и вновь уставился на молодого человека из Нью-Йорка:

— Если вам нужна дорога, что ведет к речному обрыву, а вам, я так понимаю, она и нужна… Никаких фон Айссенов там нет. Вы про дом Вайдена, может?

— Нет, мне… понимаете, мне сказали, что в конце этой дороги живет некий фон Айссен.

— Кто сказал?

Мэтью почудилось, что его затягивает трясина. Ответить? Или не надо?

— Его брат, — решил сказать он, чтобы не увязнуть окончательно в этом болоте.

— У Вайдена нет братьев. И вообще, он давным-давно помер. Еще когда у нас с Эллой была своя ферма на той самой дороге.

— А кто он… вернее, кем он был, этот Вайден?

— Николас Вайден, — ответила Элла, лицо у нее стало каменное, — сумасшедший голландец, у которого на родине было свое судоходное предприятие, — по крайней мере, так нам рассказывали. Потом он построил здесь дом — не дом, а чирей на лице земли — и вздумал наживаться на перевозках по реке, что текла внизу.