Королева Бедлама

— Наживаться? Как?

— Перегородить реку огромной стеной из бревен, — пояснил Джоэл, — и взымать с судов деньги за проход. Стену можно опускать и поднимать при помощи цепей и блоков. Если кто откажется платить, он просто перекроет ему путь. Как мы поняли, он даже выписал из Голландии инженера, чтобы тот ему все построил.

— И он построил? — спросил Мэтью.

— Нет. Что-то пошло не так. Стряслась какая-то беда: этого инженера убило, а стена рухнула. Словом, теперь в тех местах под водой торчат обломки бревен и кораблям к дому больше не подойти. Пара грузовых судов из Нью-Йорка попробовали — и без днища остались.

— Хмм. — Мэтью нахмурился. — Говорите, Вайден умер?

— Много лет назад, когда у нас еще была ферма, — кивнула Элла. — Мимо проходили похоронные дроги, а потом телеги с мебелью. Теперь в том доме никто не живет.

— И уже давно, — добавил Джоэл, выдувая струю дыма под потолок. — Так что этот так называемый братец вас надул, Мэтью. Зачем, скажите на милость, вы попретесь по про́клятой дороге в дом покойника?

От потрясения Мэтью схватился, кажется, за то место сюртука, где изнутри был карман на пуговице. Точно он сказать не мог, потому что перед глазами у него потемнело (и вовсе не от глинтвейна). Он услышал собственный сдавленный голос:

— Про́клятая дорога?

— Так ее индейцы называют. — К потолку поднялся очередной завиток дыма. — Они по этой дороге не ходят — и не пойдут, даже если иных путей к кукурузному хлебу Эллы не останется. Мы на своей шкуре испытали…

— Джоэл! — Она накрыла его руку ладонью. Ее ясные голубые глаза вдруг затуманились, на них выступили слезы. — Не надо.

Он взглянул на нее и улыбнулся. Пожалуй, то была самая грустная, самая сокрушенная улыбка из всех, что Мэтью выпало несчастье увидеть в своей жизни. Он поерзал на месте, предчувствуя недоброе.

— Все хорошо, — сказал Джоэл супруге. — Правда. Дело-то давно было. Мы никому не рассказывали уже… много лет, верно? Надо рассказать этому юноше, иначе как его переубедишь? Он ведь все равно туда пойдет, просто чтобы самому убедиться. Да. Я считаю, мы должны рассказать.

Элла молча встала и принялась убирать со стола. Губы ее вытянулись в угрюмую тонкую черту, и лицо было столь же угрюмым и бледным.

— Вы не обязаны мне рассказывать, — выдавил Мэтью.

— Обязан. Глядишь, спасу вам жизнь — если вы из породы упрямых дураков. — Джоэл потянулся за кисетом из оленьей кожи и заново набил трубку. Закурив, он тихо сказал: — Итак, наша ферма. Стояла как раз на той самой дороге, в нескольких милях отсюда. Наш дом, втроем мы там жили. Элла, я и наш сынок, Уилл. Славный был парень. Семнадцать годков ему было, когда… Семнадцать годков, — повторил он и ненадолго умолк.

Тарелки громко звякнули в руках Эллы, когда она складывала их в лохань для мытья посуды, а из камина на прочные дубовые половицы с треском вылетело несколько искр.

— Случилось это как раз после смерти Вайдена, — продолжал Джоэл. — Ни с того ни с сего… кто-то повадился драть нашу скотину. По ночам. Вцеплялись в горло, так что кровищи было кругом!.. Из чащобы по ночам доносился жуткий вой. Волки, стало быть. Приходили к нам по ночам кормиться. Но… вот что странно. Я стал вести записи, отмечал, какую скотину и когда мы потеряли. Выходило, что звери эти нападали только раз в месяц. Ну как… они могли две-три ночи подряд приходить, а потом перерыв на целый месяц. Я посчитал, что они являются аккурат в полнолуние или за пару дней до и после. Возможно, они рыскали в округе по определенному маршруту, который приводил их к нашей ферме в одно и то же время. Как знать? Волк — зверь умный. Соображение имеет. Конечно, мы с Уиллом ходили в лес с мушкетами, хотели их отстрелять, но ни одного волка так и не увидали.

— Он был хороший парень, — вдруг сказала Элла, мывшая посуду спиной к ним. Мэтью не хотелось видеть ее лицо, ибо голос ее был полон муки. — Наш Уилл, — вздохнула она, словно ветер прошелестел над кладбищем.

Джоэл подался вперед. Его темно-карие глаза смотрели внимательно, напряженно — будто два ружейных дула.

— Я подсчитал, когда волки придут в следующий раз. Сказал Уиллу, что мы их подкараулим на пастбище. Мушкеты будем держать наготове, фонари прикроем, а как услышим, что кто-то приближается — скотина нам даст знать, — откроем фонари, прицелимся и застрелим окаянных. Итак, мы стали ждать. Просидели одну ночь, вторую. Волки не шли. Я уж решил, что они нас учуяли… учуяли наше присутствие. Но на третью ночь… Они же были голодные, понимаете? Не смогли удержаться.

— Прошу тебя, — тихо произнесла Элла, как бы умоляя мужа не продолжать.