Королева магии. Проклятый рассвет

– Хорошо. По рукам. Я ничего не скажу о тебе. А ты – обо мне.

– По рукам. И еще кое-что…

Пейдж была готова застонать, и я фыркнула.

– Покажи мне, где столовая. И нарисуй карту академии, потому что я больше не хочу вламываться в чужие шкафы и беспокоить скелеты в них.

Итого мы имеем: мой парень оказался принцем из другого мира. Принц из другого мира – мудаком, заманившим меня в академию для эскортниц. И там я встретила Одетту – пытавшуюся сбежать бедняжку и связанную в подвале, и Пейдж – любовницу профессора.

И кормят здесь отвратно. Все бы отдала за лангустинов на гриле или мидий, запеченных прямо в раковинах! А вместо этого получила тарелку супа со злаковой булочкой, паровое мясо с овощами и чашку травяного чая.

Без углеводов я здесь сдохну раньше, чем улучшенную версию Грейс Голд представят принцу.

Зато в полной тишине обеда можно было подумать о том, как быть дальше. Рискнуть бежать? Не вариант, меня до дрожи пугала судьба Одетты. Я видела тюремную камеру старого особняка каждый раз, когда закрывала глаза. Всего несколько секунд – и Одетта стала моим наваждением, призраком, проклятьем.

Я никогда не смотрела жуткие фильмы про маньяков, похищения и пытки. Могла тоннами поглощать ужастики о злых духах и потусторонних демонах, но одна мысль о физической боли, о том, что кто-то получит абсолютную власть над ней, вызывала дрожь омерзения.

И увиденный наяву кошмар не выходил из головы. Сдерживал лучше стальных оков.

Самым простым действительно был вариант, изложенный Пейдж. Дождаться выпуска и попробовать проскочить к порталу. Но здесь возникает куча сложностей и «если»: если Дилан играет со своими куколками не во дворце, если куколки не успевают сказать «мяу», как отправляются на чердак со сломанными ручками, если пройдет слишком много времени…

Хотя нет, об этом думать нельзя. Если я начну в красках представлять, каким ударом для папы станет еще и мое исчезновение, то начну реветь прямо в суп и никогда его не доем.

Варианта вернуться домой немедленно просто не было, и мне это не нравилось. Даже самые дикие фантазии поначалу казались спасительными соломинками. Единственной ниточкой, связывавшей меня с домом, был мобильник. Украдкой, запершись в туалете, я смотрела на фотки в галерее. Те, что с Диланом, убрала подальше, в скрытую папку, оставив только папины. Он не любил фотографироваться и – стоило быть честной – редко бывал в состоянии это делать. Но в те редкие минуты, когда папа улыбался, он будто молодел. Становился совсем другим человеком.

Мобильник неумолимо разряжался, хотя без сети и непрерывной работы это происходило медленнее, чем обычно. Но все же ему оставалось работать не больше пары дней.

После обеда мне надлежало заниматься, и я послушно сидела в комнате, боясь наткнуться на еще какие-нибудь мерзенькие тайны этого странного места. Но в голову не лезла учеба. Хотела бы я сказать, что размышляла о своей судьбе и двуличности открывшегося мне мира. Но все оказалось прозаичнее: я хотела есть.

Нет, не так, я хотела ЖРАТЬ! Как всегда в такие моменты думалось только о сочных бургерах, хот догах с пышными нежными булочками, мясе, зажаренном на гриле до хрустящей, но в то же время сочащейся корочки. Вот как можно выживать на девяти сотнях калорий в сутки?! Примерно таким вышел подсчет.

Ужин не спас положение: нам дали паровые овощи, все тот же безвкусный травяной чай и небольшую миску с орехами.

– Диетолога бы вам сюда, – вздохнула я.

Я едва ли продвинулась дальше второй страницы в учебнике с языковыми упражнениями. Приняла ванну самой последней и вознамерилась спать, когда разговор девчонок явно перетек на меня. Я совершенно точно пару раз услышала «Грейс», а еще они то и дело косились в сторону моей кровати.

– Эй! – окликнула я их. – Я вообще-то здесь.

Пейдж виновато потупилась.

– Обсуждайте меня, пожалуйста, вне моего поля зрения. Это отвлекает.

– Мы тебя не обсуждаем, – вздохнула Пейдж. – Мы спорим.

– О чем?

– Мы хотим погулять. И не можем решить, брать тебя с собой или нет.

– А это разрешено?

Судя по ее лицу – нет, и я совершенно не планировала в первый же день подставляться.

Одетта. Я помню об Одетте.

– Официального запрета нет, если ты не покидаешь территорию академии. Эржбет не приветствует шатания туда-сюда, но… как бы так объяснить? Считает, что идеальные должны обладать капелькой дерзости. Поэтому если мы не переходим черту, то ничего не говорит.

– Свежо предание, – хмыкнула я. – Идите. Я не хочу.

– Серьезно?

Пейдж ожидала чего угодно, но только не этого – такое изумление не сыграть. Остальные же смотрели на меня, как на неведомую зверушку. Я не понимала их, они – меня, и это рождало враждебность.

– Ну, в первый же день сбежать из академии ради сомнительной цели – идея так себе. К тому же я не уверена, что вы… м-м-м… не разыгрываете новенькую. В моей школе новенькие частенько попадались.

– Ничего мы тебя не разыгрываем! Ладно, как хочешь, мой долг наставницы выполнен, только не говори нико…