Королева магии. Проклятый рассвет

Но все это должно быть только внутри, иначе Дилан обязательно использует. Вывернет наизнанку, уничтожит остатки надежды. Все ради того, чтобы получить идеальную, которую сам же и выбрал.

– Если это все, то я должна идти. Мне нужно на примерку платья.

Я развернулась к двери, не собираясь больше слушать его, но тут меня настигла еще одна брошенная в порыве злости фраза:

– Хочешь знать, почему я ищу их на Земле? Почему все так сложно, почему я не покупаю идеальных среди тех, кто идет сюда за сытой жизнью и богатым покровителем?

Дилан подошел ко мне со спины, невесомо провел кончиками пальцев по предплечьям и ниже, до самых кистей. Словно хотел взять за руки, но передумал.

– Каждая жительница этого мира сделает все, что я прикажу. Без исключений. Мне стоит велеть встать на колени – и они становятся, потому что магия, которая делает меня сыном короля, не позволяет ослушаться. Это скучно, Грейс. Невыносимо скучно. Но девушки с Земли… они умеют сопротивляться. На них не действует моя магия, в их крови не течет подчинение правителю. Эржбет готовит их для меня, и некоторые действительно превращаются в послушных куколок, но, увы, быстро ломаются. Некоторые только смотрят. В их глазах целый шторм, ненависть, эмоции. Это очень заводит. А некоторые не перестают сражаться до конца. Такие как ты, например, Грейс. Ты ведь тоже не сдашься? Мне уже не терпится увидеть тебя на балу! Думаю, это событие я не забуду. У нас будет много памятных моментов…

Он перешел почти на шепот, касаясь моей шеи.

– До тех пор, пока тебя не придется отправить на чердак, где сломанным куклам самое место.

– Заткнись! – рявкнула я.

Резко обернулась, перестав сдерживать магию – я чувствовала ее внутри, и хоть за окном был тоскливый туманный день, я инстинктивно поняла, что делать. Почувствовала, что получится.

– На колени! Это приказ!

Впервые Дилан испытал неподдельный ужас, очень похожий на тот, что почувствовала Одетта, когда тело перестало вдруг слушаться и исполнило чужой приказ. Должно быть, он часто проделывал это с другими девушками, но только сейчас испытал на собственной шкуре.

Я чувствовала власть над ним. Способную убить, уничтожить, отомстить за причиненную боль. Стоило лишь пожелать – и Дилан возьмет со стола Эржбет канцелярский нож, чтобы по справедливости ответить за содеянное зло.

Не знаю, какое чудо заставило меня остановиться. То, что называют внутренним стопором, наверное. Порой мне казалось, я с легкостью могу убить человека, но на практике все выходило иначе.

– Ты забудешь о существовании моего отца. Его нет и никогда не было. Ты не посмеешь приблизиться к нему, навредить или даже просто заговорить. Это приказ! Ты не тронешь меня и пальцем! Ни одной живой душе не расскажешь о моей силе. Это приказ! На балу ты выберешь меня и оплатишь предложенную Эржбет цену, а затем проведешь в замок, прямиком к порталу. Это приказ! Отныне и навсегда ты не прикоснешься ни к одной девушке, силой или с ее согласия. Это приказ! Тебе ясно? Отвечай!

– Да.

Во взгляде горела ненависть, а губы произносили совсем не то, что Дилану хотелось бы произнести. Власть действительно пьянит, от нее голова кружится не хуже, чем от алкоголя. Было неправильно, стыдно наслаждаться абсолютной властью над другим человеком, но Дилан, на коленях стоящий передо мной, лишившийся забавы и воли, стал наболевшим нарывом, вдруг вскрывшимся и очистившимся.

Несколько секунд я стояла, закрыв глаза, а потом, досчитав до трех, снова отвернулась.

– Ты действительно запомнишь этот бал навсегда, Дилан. Это я тебе могу пообещать.

У лестницы моя решимость и холодность закончились. Руки мелко задрожали, а тело прошиб холодный пот. Что я сделала?! Приказала сыну короля! Использовала на нем магию, которой у меня и вовсе не должно было быть!

А если я ошиблась? Если он расскажет отцу, что я умею? Мне не удастся вернуться домой, если о способности приказывать станет известно общественности. Я снова не сдержалась и снова показала себя не в лучшем виде, но почему же хотелось смеяться и кружиться, словно случилось нечто безумное, но хорошее?

Потом я поняла: это ощущение защищенности.

Я не беззащитна. Я могу приказать – и никто не осмелится причинить мне вред. Я могу приказать – и те, кто ненавидел и ломал меня, склонятся передо мной. Я могу приказать – и враги станут лучшими друзьями, а близким больше никто не навредит.

Жаль, что я не могу справиться с даром в одиночку.

Платье уже ждало в апартаментах модистки. Такое, как мы и согласовывали: ярко-красное, с кружевным верхом, низким (даже чересчур) вырезом и пышной шифоновой юбкой. Агрессивное, но очень красивое – я стояла перед огромным зеркалом, пока модистка делала подметки и замысловатым образом поменяла ткань.

Возможно, мне больше не нужен Бренн Фаренгейт, чтобы попасть во дворец.

Возможно, я смогу все-таки однажды стать магом.

Возможно, в моих венах и впрямь течет королевская кровь.

Возможно, женщина в отражении зеркала, что стоит, прислонившись плечом к косяку, моя кровная родственница, кусочек потерянной и раздробленной на элементы паззла семьи.