Королева острова

Катарина крепче обхватила меня.

Если я должна была приехать в Обитель для этого, то выполнила свою миссию сполна. А как отвоевать свое строительство – подумаю завтра.

– Ты все еще любишь моего отца? – Ее вопрос глубоким эхом отозвался у меня в груди. Вот уж по чему я скучала и всегда буду скучать, так это по временам, когда Келлс был моим другом.

– Давно любила.

– Не уходи. – На крыльце появился Джон Козевельд Келлс. Он с силой уцепился за перила. – Долли, ужин еще не подавали.

– Мне пора, Келлс.

Катарина сжала мою руку.

– О, останься еще ненадолго. Я еще поиграю.

– Милая, – сказал Келлс дочери, – пойди развлеки гостей. Полагаю, твоя мать пришла поговорить со мной.

Взгляд Катарины метнулся от меня к нему.

– Думаю, я уйду пораньше, отец. Доброго вечера. – И она зашагала обратно к дому.

– Катарина так похожа на меня в детстве, Келлс, когда я мечтала, чтобы па и мами снова были вместе. – Я потрогала свой лоб, смахнув бисеринки пота. – Зря я приехала.

Келлс подскочил ко мне.

– Ты пришла поговорить, Долли. Идем же. – Он сжал мою руку, как всегда, крепко и нежно, и повел меня прямо к себе в кабинет.

Дверь закрылась. Из-за стены с книгами доносилась музыка.

– Так что ты хотела сказать?

– А как же светская беседа, Келлс? – Я отошла от него к полкам. – Покажи мне свои новые книги. – Пальцами, затянутыми в перчатки, я провела по поверхности. – Никакой зеленой пыли.

– Ты желаешь светской беседы? – Он подошел ко мне, и стук его каблуков возвещал о его приближении столь же громко, как стук моего сердца.

Келлс склонился ко мне и посмотрел на меня так, как смотрел всегда, даже когда я этого не понимала.

– После Барбадоса мало что изменилось, разве что мы оба овдовели. В твоей жизни теперь есть Катарина. Не вини меня в моих тщетных попытках подарить ей весь мир.

Одна его рука легла на полку надо мной, другая – справа; Келлс наклонился. Сдвинься я хоть на дюйм, и ощутила бы его белый шелковый жилет, серебристую обметку на петлицах.

– Я обращался с тобой уважительно, Долли. Я дал тебе время на траур. Позволил самой вернуться в Демерару. И даже держался на расстоянии, пока ты обустраивалась. Достаточно ли я наказан? Что ты имеешь против меня, кроме своего пылкого сердца?

Он склонился к моим приоткрытым губам и нежно поцеловал.

Я не отстранилась. Прошло слишком много времени с тех пор, как меня желали.

Келлс немного отодвинулся, а после прижался ко мне и поцеловал властно, как поступал со всем и всегда. Яростно стиснув мне плечи, он толкнул меня на книжные полки, и я поддалась.

Келлс снова уничтожил меня, своими прикосновениями поведав, что я – все, чего он когда-либо хотел. Келлс прильнул к моим губам, я задохнулась и запустила пальцы в его коротко стриженные локоны, что вились возле ушей.

Когда он стал более настойчиво шарить в складках моего платья, ощупывать низкий вырез лифа, я опомнилась и шагнула в сторону.

– Я пришла не за этим.

– Но ты здесь, Долли. Пора все исправить. Вернись ко мне.

Келлс снова принялся ласкать мое лицо, набрасываясь мой рот и подавляя волю к сопротивлению.

Однако я должна была дать отпор. Он так сильно желал меня, но на сей раз я не могла уступить или сдаться. Я сжала его плечи и отошла.

– Я не вернусь к тебе, но мне нужна твоя помощь.

Тяжело дыша, Келлс отошел к письменному столу.

– Это одно и то же, Долли.

– Таковы твои условия? Что ж, я знаю, тебе выгодно иметь должника.

– Насколько я помню, наши отношения были взаимовыгодными. – Он сел, вцепившись в край стола. – Так чего ты хочешь?

– Позволь мне без всяких условий нанять твоих людей, которые умеют строить. У меня есть гостиница, у которой едва заложен фундамент. Моему сыну на плантации тоже нужна помощь.

– А, Кенсингтон. Приятный штрих в память о принце. Его любимый дворец?

– Вообще-то, его бабушки.

Келлс прищурился, в ореховых глазах вспыхнуло пламя. Он поджал губы.

– Забавно, Долли. Полк упомянул, что Джозеф Томас-младший родился в восемьдесят девятом…

В начале девяностого, но я не стала поправлять.

– Его день рождения уже прошел, если тебя это так волнует.

Келлс рассмеялся.

– Фрэнсис двадцать один, она когда-нибудь спрашивала о капитане Оуэне?

– Ты ревнуешь к принцу и морскому капитану? Как прискорбно для тебя.

– Разве я могу не ревновать, если нас привлекают одинаковые женщины?

Если он счел, что я оскорблюсь, то очень ошибся.

– Принц не возражал против плавания со мной на одном корабле. Ему нравилась моя черная кожа. И мои танцы тоже. Мужчины, обладающие подлинной властью, не видят во мне угрозы.

У Келлса дернулась щека.

– Какие высокие устремления, Долли, стать королевской наложницей. Возможно, ты почерпнула идею из сказок, которые я читал Шарлотте и Эдварду.

Я точно не знала, насколько низко опустится ревнующий Келлс, и не захотела этого дожидаться.

– Благодарю за приглашение. Доброго вечера.

Он заступил мне дорогу.