Королева острова

Луиза заполучила поместье! Хотя Катарина и Ди-Пи все равно не могли себе позволить такое дорогое приобретение. Они все еще жили в моем отеле в Верк-ан-Русте. Я махнула слугам начинать разгрузку и приводить в порядок окна, но Ребекка по-прежнему не отводила от меня мягкого взора карих глаз.

Должно быть, она заметила, как мои губы поджались, а глаза, на которые с самого начала обратил внимание Козевельд, слегка остекленели.

– Полагаю, он все-таки ко мне прислушался.

– Забавно, что мужчины умудряются делать это в неподходящее время, – негромко и веско обронила Ребекка, как говорила всегда, когда нашептывала горести о собственных злоключениях с солдатом или бурных любовных похождениях своей милой дочки Марты Энн.

Спустившись на землю и разгладив на бедрах помятое платье, я прислонилась спиной к борту повозки.

– Собери Клуб развлечений на воскресный обед. Я всем вам привезла подарки.

Когда мои вещи выгрузили и занесли в дом, Ребекка взяла бразды правления в свои руки.

– Тебя так не хватало, подруга. Мы с дамами расскажем тебе новости о политике Демерары. Вице-губернатор Мюррей продолжает притеснять рабов. Он подстрекает плантаторов не пускать их в церковь.

Почему они всегда цепляются к служению Господу?

– Неужели Мюррей боится, что они узнают о свободе, послушав священников? Что рабы наконец потребуют того, чего всегда желали?

– Его тревожат миссионеры. Он подозревает, что те замышляют мятеж.

Покачав головой, я воздела руки к небесам.

– Священники – не Куджо. Они помогают людям обрести мир!

Но тут я вспомнила об отце Марделе, третьем командире восстания Федонов. У меня сжался желудок. Священники могут сплотить повстанцев против плантаторов и Совета.

– Надеюсь, ты права, – кивнула Ребекка. – Хорошо, что ты вернулась домой.

Помахав ей на прощанье, я поняла, что вернулась как раз вовремя: смогу использовать свое влияние, чтобы удержать болванов с обеих сторон от насилия. Как только разберусь со своими магазинами, гостиницами, торговцами и домработницами, я вмешаюсь в местную политику, устрою прием у себя в гостиной и наведу порядок.

А затем, в конце месяца, я отправлюсь на плантацию Кенсингтон, чтобы из первых рук узнать, как Элиза и Шарлотта управляют ею и нет ли недовольства среди рабов. То, что я вела либеральную политику, не делало меня и мою землю неприкосновенными.

Демерара, 1823. В ловушке

Прошло всего три месяца, и что же?

На меня напали на моей собственной земле.

Нет. Не может быть!

Я толкнула плечом дверь подвала особняка Кенсингтон. Ее заперли снаружи.

– Выпусти меня, Смити!

– Ради вашей защиты, миссис Долли. Все ради вашей защиты. Мятежники вас не тронут, мы просто хотим свободы.

Смити служил у меня бондарем, он лучше всех во всей Демераре делал большие бочки и маленькие бочонки. Смити хотел выкупить свою свободу.

– Смити!

Он ворвался к нам с Элизой, когда мы пили чай в гостиной, и затолкал нас в подвал.

– Смити, выпусти нас!

– Это все король, британский король, миссис Долли. Он нас освободил. Послал приказ вице-губернатору, да тот не хочет отпускать рабов.

Болван Мюррей! Если все и вправду было так, немудрено, что начался мятеж.

– Смити, я выясню, что стряслось. Только выпусти меня отсюда. Ты ведь знаешь, я поступлю с тобой по справедливости.

– Знаю, миссис Долли. Не видать мне покоя, если с вами что-то случится. Ваш сын, мистер Томас, смотрит на нас с небес, уж он хотел бы, чтобы вы остались цела и невредима. Сидите там, пока все не закончится.

Стучали барабаны.

Повсюду слышались крики и беготня. Смердело гарью.

– Смити! – хлопнула я ладонью по двери. – Это мой дом горит?

– Нет. Сидите там. Мне пора.

Похоже, мой бондарь и был главарем мятежников.

– Смити, ты слишком добр, чтобы быть Куджо!

Элиза подергала бледно-желтые рукава своего платья. Муслин прилип к коже.

– Мама, я боюсь…

Я притянула эту девушку, жену, мать четверых детей и предпринимательницу, к себе в объятия.

– Смити – хороший человек. Мы должны в это верить. Все уладится. Осмотри подвал. Запомни, что тут есть.

– Будет столько же крови, как на Гренаде? – тихо взмолилась она, едва выдохнув слова. Во время того мятежа Элизе было восемь.

Шарлотта… Как справится моя девочка? Фуллартон снова уехал, оставив ее с детишками на Робб-стрит.

Отче наш, убереги их.

– Не бойся. Иной мятеж и длится всего-то несколько дней. Мы с Китти много их повидали на Монтсеррате.

Страшная резня в День святого Патрика на Монтсеррате обошлась единственным днем ужаса. Погибло много цветных. Сколько их умрет в Демераре, потому что болван Мюррей зажал народ в кулаке? Если король Георг IV, брат принца Уильяма, освободил рабов, губернатор не должен этому препятствовать.

– Давай-ка осмотримся, Элиза, поищем какой-нибудь топорик.

Она кивнула и принялась шарить по полкам, пока я ощупывала петли на двери.

– Я нашла веревку, мама. Несколько бочек и, похоже, косу.

Я забрала у нее косу. Острое лезвие покрывала ржавчина; я вспомнила, как Китти защищала мою крошку Лиззи. Затем представила, как Джозефи, опираясь на нее, смотрит на расчищенные поля.

– Покажи-ка бочки.