Королева острова

– Я никого не осуждаю за то, что делается ради выживания. Но теперь, когда у меня есть деньги, я вправе выбрать себе компанию. Я всегда считала себя равной любому мужчине, будь то белый или черный, и никогда не думала, что ниже по положению. – Поднявшись, я уперла руки в бока. – Мой выбор – только мой, а не Шарлотты. Я никогда не отпущу дочь туда, где ее будут судить по правилам, которым вы сами, мужчины, не в состоянии соответствовать.

– Это вы не соответствуете правилам.

– Верно. У меня была тяжелая жизнь, я совершила много ошибок. Кое-какие я все еще пытаюсь исправить. Но речь о моей дочери. Я погубила себя, чтобы она выжила. А теперь уходите. Тащите отсюда вашу чертову задницу.

Мами подняла голову, держа на коленях Фрэнсис, она хлопнула в ладоши.

– Вы слышали, что сказала моя милосердная дочь: уходите.

Фрэнсис тоже принялась хлопать.

– Иди! Мама сказала «иди»!

Федон отправился к двери, но выходить не стал.

– Жан-Жозеф влюблен… Они по-настоящему любят друг друга. Вы накажете их обоих из-за меня?

– Да, – кивнула я. – Вы старший, глава рода. Вы в ответе за все. Когда я выкупила всех родных, то стала во главе Кирванов на Доминике. Я не рискну ни одним из них из-за болванов.

– Мы не болваны, мисс Кирван.

– Еще какие, если решили, что я позволю проявить неуважение к Шарлотте. Вы должны защищать ее как сестру и чтить их брачный союз. Другое мне не подходит.

Он подошел ко мне и встал на колено, словно армейский офицер.

– Клянусь, мэм, так и будет. Я стану защищать Шарлотту Кирван, словно одну из моих любимых сестер.

Не успела я остановить его, как он взял меня за руку и поцеловал костяшки моих пальцев, выражая почтение, точно перед королевой.

Что ж, возможно, я ею и была. Я увенчала свою голову короной, поскольку отстояла себя и достоинство семьи.

– Простите меня. От имени всех членов семьи Федон – простите меня.

Упрямство и молодость – вполне извинительные грехи.

– Поднимитесь. – Я заняла свое место и похлопала по подушке дивана. – Выпейте чаю.

Федон плюхнулся рядом.

– Мне говорили, что вы непреклонны в переговорах. Мне следовало бы догадаться.

– Вы виноваты лишь в собственной гордыне и любви к брату. Последнее извиняет первое.

– Мисс Кирван, могу я сказать брату, что вы одобрили его женитьбу на вашей дочери?

– Сначала я поговорю с Шарлоттой. И дам вам знать. Я скорее за, чем против.

Я проводила Федона-старшего к двери. На улице я заметила солдат, которые маршировали мимо.

У Федона снова сделался такой вид, будто он хочет в них плюнуть. Жюльен бросился вперед, а я про себя помолилась, чтобы он не попал в беду. Фрэнсис подергала меня за юбку.

– И ты уходишь, мама?

Я часто прогуливалась по улицам Розо, но сейчас мои ступни будто прибили к половицам.

– Не сегодня, милая.

Я взяла дочку на руки и прижалась к ее личику. Я вернусь во внешний мир, когда окажусь готова. Этот день скоро настанет.

Доминика, 1789. Венчание

Маленькая часовня Нотр-Дам-дю-Бон-Порт была красиво убрана сальными свечами и белоснежными антуриумами. Очень подходящая обстановка для венчания моей милой Шарлотты.

– Я так переживаю, мама.

Я отошла от двери, что вела в комнатушку священника, и разгладила фату дочери. Ее сделали из коры лагетто, но кружевная сетка казалась шелковой. Я уложила ее, как было показано на картинках в журналах, которые присылал мистер Кинг. При взгляде на каждую страницу меня одолевали мечты о заморском плавании.

Шарлотта, облаченная в светло-голубое платье с серебристой вышивкой, покружилась, отчего пышные банты в складках шелка затрепетали. Словно бабочки на кустах гибискуса, они покрывали наряд от груди до самого низа.

– Как я выгляжу, мама?

– Как ангел.

Мами закрепила в волосах Шарлотты фату, приколов к блестящим прядям шпильками, что добавляло прическе высоты. Густые локоны были сплетены наподобие затейливой корзины и пахли кокосом.

– Это тебе. – Я вложила в ладонь дочери четки – кожаную веревку с красными и золотистыми бусинами, которую мама дала мне, когда я бежала с Монтсеррата. – Возьми их с собой и знай, что мы с мами всегда рядом.

Глаза моей несгибаемой матери заблестели.

Я ласково похлопала по дрожащей руке Шарлотты.

– Жан-Жозеф Федон тебя любит. Все будет хорошо.

Она кивнула, по щекам ее струились слезы.

– Мы теперь будем редко видеться…

– Гренада не так уж далеко. Я приеду к тебе, когда ты устроишься.

Я обняла ее, будто она вновь стала той малышкой, что я вынашивала давным-давно. Шарлотта негромко запела наш особенный гимн. Мами и я подхватили песню.

Rop tú mo baile.
Rop tú mo baile.
Rop tú mo baile.

– Этот союз благословлен самим Господом. Шарлотта, моя дорогая доченька… Все хорошо.

Я повернулась на стук в дверь, и мои глаза встретились с карими глазами Келлса.

– Долли…