Королева плоти (СИ)

Роланд бы сильно удивился, узнав, что эти двое частенько устраивают подобные поездки. Если Гарретт и Эдуардо оставались на дежурство, а Жанин по какой-либо причине — имя которой почти всегда было «Игон» — задерживалась в пожарной башне и могла ответить на звонок, они отправлялись «прокатиться» под предлогом улучшения водительских навыков Эдуардо. Впрочем, наученная горьким опытом секретарша старалась ставить этих двое дежурить вместе как можно реже — по утрам могло обнаружиться, что они всю ночь от скуки пугали Лизуна, пересказывая ему переиначенные фильмы ужасов с брокколи и шпинатом в ролях маньяков, или устроили в гостиной рыцарский турнир, нацепив на головы кастрюли и вооружившись швабрами, во время которого Миллер чуть не лишился глаза, Ривера подвернул ногу, а лучшая кастрюля загадочным образом испарилась, оставив после себя разбитое окно. Тот турнир разозлил даже Игона, который собирался для острастки отстранить обоих от работы на несколько дней; но за ребят заступилась Жанин. «Это просто невинные шалости, Игон. Им надо выпускать пар», — сказала она, впоследствии пожалев о своих словах. Забыв, как видно, о заступничестве, парни решили как-то раз подшутить и над Жанин. Они устроили жуткий бардак на первом этаже и, дождавшись прихода секретарши, Гарретт сполз с лестницы, мастерски имитируя предсмертные хрипы и оставляя за собой широкий след из фальшивой крови. Когда перепуганная Жанин стала звонить в службу спасения, Эдуардо, нацепивший на себя хоккейную маску, подкрался к ней сзади и ухватил за плечо, страшно взвыв; но проказники недооценили секретаршу. Она успела как следует отлупить Риверу сумочкой, прежде чем ситуация прояснилась. С того самого дня все их проделки, даже самые безобидные, были навсегда переведены из категории «невинные шалости» в «жуткое безобразие».

Однако, упрек в несерьезном отношении к делу был бы несправедливым. Как только Экто достигла границы исследуемой зоны, Эдуардо выключил музыку.

— Мы приступаем, Игон, — доложил Гарретт, включая приборы. — Пока все чисто.

Экто сбавила ход и неспешно заскользила по городу, укутанному мягкой ночью. Отсветы вывесок прокрадывались сквозь окна и, исполнив яркие танцы на лицах охотников, отступали, вежливо кланяясь; им аккомпанировали неразборчивые и веселые голоса полуночников, столпившихся на перекур возле баров. Этот нестройных хор то затихал вдали, то снова набирал громкость, иногда уступая сольную партию истошному собачьему лаю или полицейской сирене. Лабиринт улиц отчаянно пытался казаться красочным и безопасным, как ярмарочное развлечение, но в самых сокровенных уголках, куда не проникали ни свет, ни музыка, ни крики, он прятал своих чудовищ.

На второй час поисков, когда стало ясно, что в пригород они попадут только вместе с рассветом, рация зашуршала, и послышался взволнованный голос Кайли.

— У нас что-то есть! Игон, энергия очень быстро нарастает, это…

— Он телепортируется, — немедленно отозвался Спенглер. — Хорошо. Оставайтесь на месте и ждите Эд…

Счетчик в Экто-1 ожил.

— Эй, теперь он где-то рядом с нами! — воскликнул Миллер. — Разворачивай машину к западу, Эдди! Этот призрак только что совершил большую ошибку!

— Здесь не развернуться, — Эдуардо притормозил в поисках подходящего места; Гарретт, воспользовавшись моментом, открыл заднюю дверь и выскочил на дорогу, ловко приземлившись на оба колеса.

— Догоняй, Эд!

— Стой, Гарретт! Не вздумай идти один! — запоздало крикнул Спенглер. — Гарретт!

Ривера со вздохом припарковал Экто-1.

— Наш бойскаут рванулся в бой, босс, — мрачно сказал он, взваливая на плечи протонный блок. — Это самоубийство, но ведь мы должны уважать его решение, не так ли?

***

Процесс охоты на привидений всегда интересовал Гарретта больше, чем уже заполненная ловушка. Риск был его страстью, его наркотиком, его одержимостью; чувствуя опасность, он никогда не сомневался в том, что ему удастся с ней справиться. Сейчас он практически летел по улице, охваченный предвкушением близкой схватки. Его глаза были подобны небу перед грозой, а рыжие вихры яростно топорщились на затылке, придавая воинственный и отчаянный вид. Казалось, Гарретт вот-вот испустит боевой клич, полный бесстрашия и силы; но вместо этого он резко, на полном ходу развернул свое кресло, едва не сбив пожарный гидрант, уловив смутное движение в проулке. Выхватив протонное ружье, он устремился туда — благо, счетчик подтверждал его выбор.

Призрак был практически бесплотным, и Гарретт заметил его не сразу — первым делом он обратил внимание на двух людей, стоявших возле мусорных баков у заднего выхода какого-то паба. Оба были высокие, широкоплечие, в темной одежде; к поясу каждого был прикреплен небольшой арбалет. Белая мерцающая тень нависала над ними как извращенный ангел-хранитель, неспешно перебирая в воздухе своими щупальцами.