Королева в тени

Атмосфера в огромном, с высокими сводчатыми потолками зале герцогского дворца в Пуатье была накалена до предела; это ошеломило меня. Она буквально пульсировала в обвешанных гобеленами стенах, а яростного столкновения противоположных мнений было достаточно, чтобы напрочь уничтожить самоуспокоенность Неда, равно как и мое удовольствие от того, что я вновь присоединилась к мужу. Такого я не ожидала.

Нед поспешно выехал в свою поездку, не желая сидеть сложа руки, но мое пребывание в Бордо без него оказалось недолгим. Самочувствие мое вскоре наладилось, и я была более чем готова присоединиться к нему. Нед послал за мной эскорт, чтобы доставить меня к нему, и его командир поспешил сообщить мне, причем с заметной гордостью за поступок своего господина, что, как и предсказывал Нед, гасконские лорды хоть и демонстрировали спесь, но все же, скрежеща зубами, склонили свои головы перед их новым высшим правителем. При этом было много притворных улыбок и пустых заверений в вечной преданности, но все это без признаков открытого неповиновения. Ни один из этих неискренних гасконских дворян не уклонился от церемонии принятия присяги на верность.

Тревога охватила меня сразу же, как только, зайдя во дворец в Пуатье, я услышала шум горячей перебранки. По какофонии повышенных голосов мне мгновенно стало понятно, что напряженность в громадном зале такая плотная, что хоть ножом режь.

Думаю, Нед даже не заметил меня, когда я остановилась, чтобы послушать звучавшие жалобы. Правильно ли, что гасконское духовенство заставляют давать присягу принцу Аквитании? Раньше они такого никогда не делали. Они слуги Господа, Папы и Царства Небесного, и за их земное служение с них не может спрашивать никто из людей. Потому что они не светские лорды.

– Я спрошу с вас, мои церковные лорды, – объявил им Нед, стоявший, когда я вошла, на возвышении, как и подобает принцу. Зычный голос его эхом отражался от стен – верный признак того, что он уже был раскален. – И я добьюсь вашего повиновения, господа, как ваш светский правитель.

– Но это противоречит местным обычаям, милорд, – взял на себя смелость бросить вызов новому принцу один из епископов.

– Тогда я поменяю ваши местные обычаи, милорд, – ответил Нед, на которого не произвели ни малейшего впечатления все регалии епископа и его темно-красное с золотом облачение. – Это мое право как принца Аквитании.

– Его Святейшество в Авиньоне не одобрит этого.

Ответ Неда был скорее воинственным, чем достойным правителя.

– Этот вопрос не касается Его Святейшества. Я проинформирую Его Святейшество в Авиньоне о своих намерениях. И вы, Ваше Преосвященство, покоритесь мне здесь, в Пуатье. Вы и когорта ваших почтенных священников встанете передо мной на колени и будете стоять так, пока я не позволю вам подняться.

Выглядел он при этом, конечно, просто великолепно, но я сомневаюсь, что духовники были в настроении восхищаться им в этот момент. Драгоценные камни на его руках и груди стоили больше, чем налоги всех гасконских лордов за целый год. Надменное величие Неда увенчивало его не хуже, чем золотая корона. В этой его первой дискуссии с духовенством ему просто нельзя было перечить. И я вдруг поняла, что впервые вижу Неда в роли подлинного верховного правителя.

Священники мялись в нерешительности.

– Мне что, ждать, пока Его Святейшество лично не появится здесь, чтобы дать вам свое позволение? На колени, сэры!

Светские лорды встали на колени; лорды церковные продолжали упрямо стоять на своих праведных и самоуверенных ногах.

О чем я думала, когда стояла в отдалении и ждала, чем все это закончится? О том, что мой кузен король Эдуард никогда бы не поступил так. Он был бы тверд, да, он требовал бы повиновения, однако он использовал бы при этом более мягкие слова. Я также знала, что он наверняка пригласил бы присутствовать и жен светских лордов, чтобы разрядить атмосферу в этом строгом зале. Он пригласил бы духовников сесть и поговорил бы с ними о его видении будущего Гаскони, пряча свой железный кулак в роскошной бархатной перчатке.

А у Неда бархатных перчаток не было. И его железный кулак с грохотом обрушился о подлокотник трона, с которого он только что встал.

Я вдруг поняла, что и Томас тоже не повел бы себя так деспотично. Томас поговорил бы с ними как мужчина с мужчиной, как солдат с солдатом, как дворянин с дворянином – я это видела, наблюдая за ним в Нормандии.

Он не стал бы обрушивать на их головы свой холодный гнев. И не стал бы грозить им держать их на коленях, пока он сам не почувствует покорность в их склоненных позах.

Теперь уже все гасконские лорды, светские и церковные, пусть неохотно, но все же преклонили перед ним колени. Только сейчас Нед заметил меня, но радости на его лице не было, а только остатки раздражения, как будто я помешала ему, прервав его аудиенцию. Взгляд у него был такой, что я сама собой присела в реверансе, и это несколько смягчило выражение его лица, прогнав с него злость. Он сошел со своего возвышения, чтобы взять меня за руку.

– Добро пожаловать, миледи.

– Для меня честь быть приглашенной сюда.