Королева в тени

– Я приму его. Видит Бог, я сделаю это! Но я этому французскому королю не какой-то там проситель. И поэтому я появлюсь перед ним с мечом, в шлеме и имея за спиной шестидесятитысячное войско. Тогда мы и посмотрим, кому здесь принадлежит власть. Тогда и посмотрим, кто на самом деле правит Аквитанией.

Он бросил на меня взгляд в ожидании реакции на такой провокационный план.

В своей жизни я не раз тревожила осиное гнездо и не собиралась повторять прошлых ошибок.

– Тогда так и поступай, если таково твое решение. А я поддержу тебя в этом.

Но он этого не сделал. Не мог этого сделать. Хотя к королю Карлу был послан гонец с более чем нетактичным ответом, я знала, что Нед никогда не войдет в Париж во главе армии, каким бы обиженным себя ни чувствовал. Потому что за всей напряженностью и гнетущей обстановкой на наших территориях в конечном счете скрывалось ухудшение здоровья Неда. Этот факт уже никак нельзя было игнорировать или как-то отмахиваться от него. Мой муж страдал от сильного расстройства желудка, жестокого поноса, один приступ следовал за другим, и это иссушало его, истощало, забирало силы. Я была очень напугана и сразу по многим причинам, о которых не могла говорить открыто.

Нед был слишком слаб для каких-то поездок и поэтому практически не покидал нашего дворца. Он больше не тревожил гасконских лордов, как это бывало в ту пору, когда все его мысли были направлены на утверждение своей власти. Случались и такие дни, когда он был слишком слаб даже для того, чтобы просто встать с кровати. Лучшие врачи были бессильны предложить ему какое-то волшебное средство излечения. И пока мы оставались в Бордо, французский король Карл, пользуясь моментом, начал подтягивать свои войска к восточным пределам Аквитании, а гасконские лорды стали тучами слетаться под его знамена.

Тяжело больной Нед, проводивший все свое время между кроватью и туалетом, был капризным и раздражительным.

– Я не могу ничего сделать, чтобы остановить его.

А я не могла посоветовать послать верных ему командиров, чтобы заставить непокорных подчиниться его именем. Многих из самых надежных его людей уже не было в живых, включая и его ближайших друзей – сэра Джеймса Одли и сэра Жана Шандо. Он не говорил об этих потерях, и я тоже не смела, чтобы ему не стало еще хуже.

Не видя никакого выхода из создавшегося положения, я решилась написать своему кузену Эдуарду, рискуя вызвать гнев Неда, если бы он об этом узнал.

«Ваш сын занемог, – писала я. – Король Франции своими атаками на наши границы отбирает последние наши силы. Мы нуждаемся в помощи. Я прошу об этом от имени вашего сына, потому что сам он никогда бы этого не сделал».

Нед с каждым днем становился все более замкнутым, и меня переполнял ужас. Я стала настоящим специалистом в области притворства. В то время я постоянно молилась о выздоровлении Неда и о том, чтобы с меня сняли эту непосильную ношу страха, от которой невозможно было избавиться такими простыми методами, как женские слезы.

Глава пятнадцатая

Слава тебе, Господи!

Помощь пришла к нам в осажденный Ангулем, а с ней и облегчение, осветившее лицо Неда радостью, хотя это выражение сделало лишь еще более заметными его запавшие щеки и выступавшие под тонкой кожей острые скулы. В июле сюда вновь прибыл Джон Ланкастер, пышущий здоровьем и в сопровождении достаточного войска, чтобы укрепить нашу оборону. С ним опять появился и мой Том; он так вырос и возмужал, что я едва узнавала его. Встретив Джона, я не стала ничего ему объяснять или даже предупреждать, а просто проводила его в покои Неда. Перед тем как войти туда, Джон остановил меня:

– Он настолько болен, что об этом написать должна была ты?

– Сам увидишь. И в таком состоянии он находится уже много дней.

Тихонько постучав, чтобы предупредить о нашем появлении, я открыла дверь. То, как Джон поздоровался с братом, было просто образцом самообладания.

Начался разговор. Нед лежал, подпираемый горой подушек; прислугу, постоянно находившуюся с ним для удовлетворения его физических потребностей, отослали. Братья обсуждали разорванный мирный договор в Бретиньи, короля Франции, недостойного доверия, а также непокорных гасконцев. Визит Джона принес намного больше пользы, чем в тот момент могла бы принести я. Мыслями Неда управляло его чувство провала, неудачи, и Джон был способен с помощью планов на будущее перенаправить их в другое, более благотворное русло. И только когда я насильно увела Джона, чтобы дать Неду отдохнуть – нездоровый яркий румянец на его щеках говорил, что у него опять начинается жар, – Джон тяжело вздохнул и позволил себе высказать то, что он думал на самом деле.

– Я не знал. Я понятия не имел, что дело зашло так далеко. Ты ничего не говорила.

Ответ мой был холоден; мне не понравились обвинения в том, что я не спешила с плохими новостями.

– Точно так же, как я ничего не знала о смерти Филиппы. Известия, даже трагические известия, распространяются медленно.