Королева в тени

Речь шла о том, что и Джон тоже привез с собой печальные новости: он не мог скрыть от Неда, что их мать, всеми любимая Филиппа, умерла в Виндзоре после многих месяцев мучительной болезни. Пока что эта великая потеря не укладывалась у меня в голове, нужно будет обдумать смерть Филиппы позднее. А сейчас все, что я могла сделать, это сдерживать свою скорбь, оставляя ее при себе.

– Да. Вероятно, ты все сделала правильно. – В устах брата Неда это прозвучало почти как извинение – на большее от него рассчитывать не приходилось. Понимая, что он и сам ошеломлен смертью матери, я позволила себе несколько смягчиться по отношению к нему.

– Я не могла беспокоить моего кузена-короля, – сказала я. – Потому что знала, что твоя мать страдает от болезни. Что же касается Неда, то он запретил мне тревожить кого-либо его нездоровьем. Он скрывает это – ты же сам знаешь, какой он гордый. Но больше скрывать это было просто нельзя. – Я умолкла в нерешительности. – Он не хочет возвращаться в Англию, хоть мы и говорили с ним об этом.

Мы беседовали, поднявшись на одну из башен, с которой открывался прекрасный вид, и это приносило мне пусть небольшое, но все же облегчение. Я слишком долго вынашивала свои страхи в молчании, не имея рядом никого, с кем можно было бы свободно поговорить. Мы с ним, конечно, говорили про Неда. А также о намерениях Джона жениться на изгнанной дочери пресловутого короля Кастилии Педро, ныне покойного.

– Так ты положил глаз на корону Кастилии для самого себя? – спросила я, вспомнив кое-какие свои прошлые опасения. Если Джон Ланкастер действительно имеет свой интерес в Кастилии, то это ограничит его амбиции относительно Англии. Потом мы говорили о будущем Аквитании. Об Алисе Перрерс, которая еще глубже запустила свои коготки в деградирующее сознание короля Эдуарда и которая будет делать это и в дальнейшем, если ее кто-нибудь не остановит. А затем Джон вдруг спросил:

– А вообще как ты живешь?

Ответила я не сразу, потому что растерялась. Я уже и припомнить не могла, когда у меня в последний раз спрашивали, как мои дела. Но сколько-нибудь искренне на такие вопросы отвечать не следовало. Лучше придержать свои откровения, оставаясь настороже, даже с человеком, которого я, вероятно, могла бы назвать своим другом, несмотря на его молодость. В плане дружбы у меня почти не было жизненного опыта, однако отношения с ним были весьма близки к этому – насколько это вообще возможно. Поэтому ответила я беспечно:

– Как видишь. Такая же своенравная, как и всегда. – Умелым движением руки я разгладила шелковые юбки своего по-прежнему экстравагантного платья, просто чтобы как-то скрыть свои душевные страдания, не отпускавшие меня в последнее время.

– И, как всегда, такая же прекрасная.

– Ты знаешь, как польстить женщине.

Он взял мою руку, лежавшую на каменном карнизе, и поцеловал мне пальцы.

– Я вижу тебя глубже, Джоанна.

– Когда-то и Нед так говорил. Но сейчас он слишком болен и слишком озабочен тем, что, с его точки зрения, ему так и не удалось сделать.

И это было очень больно для него. Мы с ним очень недолго наслаждались нежностью любви, которая наконец коснулась моего сердца своей жестокой рукой, прежде чем возникла реальная угроза, что у меня отберут предмет этого нового для меня чувства. И я вдруг расплакалась, лишь потом в шоке осознав, что незаметно для себя оказалась в объятиях его брата.

– Когда ты плакала в последний раз?

Я отстранилась от него и отвернулась, пряча лицо.

– Понятия не имею. – Буря моих чувств быстро улеглась. Я не могла позволить себе слабость. – Я не плачу ни по себе, ни по Неду. Но когда останусь одна, обязательно поплачу по Филиппе.

– Ты не должна все время контролировать свои эмоции.

– Но иногда так лучше. Чего стоят мои слезы, что в них толку? Слезами Неда не вылечишь. Честно говоря, я думаю, что ему уже ничто не поможет. Мне кажется, там все хуже, чем просто постоянное расстройство желудка. – Я снова повернулась к нему, хоть и понимала, что после слез выгляжу не лучшим образом. – Джон, ты веришь в предсказания?

– Не больше, чем любой другой. А что?

Я рассказала ему о мрачном пророчестве, связанном с приездом в Ангулем трех королей. И о том, что наш Ричард будет править Англией после своего деда.

– Три короля, двое из которых уже не претендуют на свой трон, а третий – уже умер, – пренебрежительно фыркнул Джон. – Стыдись, Джоанна, что вообще слушаешь такую ерунду.

Он был столь же скептичен, как и я. И все же я не могла так просто отмахнуться от одолевавших меня страхов. Да и у кого хватит отваги огульно отрицать силу пророчеств? В душе моей я боялась делать это, какими бы циничными фразами не отрицала это вслух.