Королева в тени

– Я ношу второго ребенка, милорд. – Я скромно потупила взгляд. – И мои дети нуждаются в наследстве, достойном их королевской крови. А имение в Йоксхолле в его нынешнем состоянии годится в качестве наследства разве что какому-то мужику.

Эдуард в дискуссии был явно не чета трем решительно настроенным женщинам. Признавая это, он поднял руку, чтобы остановить нас:

– Я подумаю о каком-нибудь подарке в честь свадьбы моей дочери. И на этом поставим точку.

Я обрадовалась.

Но длилась моя радость недолго.

В порыве своенравия, обескуражившего как англичан, так и гасконцев, Изабелла неожиданно взяла бразды правления собственной приближающейся свадьбой в свои руки и в последний момент отказала такому завидному жениху, каковым был Бернар. У пристани уже дожидался специальный корабль с поднятыми флагами, готовый отвезти принцессу в Гасконь, когда Изабелла неожиданно заперлась в своей комнате. Она заявила, что не покинет ее. Что не выйдет за благородного Бернара. Как бы ни бранился ее отец, она этого не сделает. Что, если все-таки на то будет воля короля, ее могут отправить на борт корабля, лишь связав по рукам и ногам. И за море она отправится только по такому принуждению.

Изабелла впала в немилость, как и любая строптивая дочь. А я уже мысленно попрощалась с надеждой получить богатый подарок в честь события, которому не суждено было состояться.

– Но почему? – спросила я у нее. Я была не только разочарована, но и шокирована таким решением.

– Потому что я этого не хочу.

– Это не причина.

– Однако для тебя это стало достаточной причиной, чтобы стать леди Холланд вместо графини Солсбери. Лично я не могла бы жить в Йоксхолле, где на всю округу всего два человека благородного происхождения, а платья в твоем гардеробе превращаются в тряпки. Но и с лордом Бернаром я тоже жить не смогу. Я его совершенно не знаю. И не стану выходить за человека, который не будит во мне никаких чувств.

Такие вот дела. Изабелла, оставшаяся в итоге не замужем, со всей самоуверенностью балованного ребенка задалась целью вернуть себе расположение своего отца, в то время как мы с Томасом вернулись в Йоксхолл, который после великолепия и ярких красок Виндзора показался нам еще более серым и угрюмым.

– По крайней мере, я попыталась что-то сделать.

– Я знал, что вы попробуете. Но после того как Изабелла нанесла такой удар всем планам Эдуарда, он явно был не настроен на проявление царской щедрости. Эта девица, очевидно, сама себе закон. Что ж, это характерная черта всех Плантагенетов. – Но через секунду он стал очень серьезным. – Джоанна, вы больше не должны просить короля ни о чем. Пощадите мою гордость и позвольте мне обеспечить свою собственную жену без королевских подачек.

– Но я заслуживаю подачки от короля, – возразила я.

Хотя потом все же дала ему слово, что больше этого делать не буду.

– Когда мне для этого потребуется помощь, – строго предупредил меня Томас, как будто я была его сквайром, которым он мог командовать, – я сам преклоню колено перед королем.

Однако это не понадобилось. Вдогонку нам был отправлен документ, который был доставлен в Йоксхолл к Новому году. Согласно ему, королевской милостью до конца моей жизни нам с Томасом жаловалась королевская рента в размере ста марок[22] ежегодно. Этого было достаточно, чтобы преодолеть наши самые насущные трудности и купить коня и доспехи для нашего сына. И для всех последующих сыновей. А также позволило отправить мое зеленое платье по назначению: перешитое и украшенное новой отделкой, оно стало отличным подарком для одной из моих женщин.

26 декабря, 1352. Имение Йоксхолл, Стаффордшир

Гонец был отправлен на кухню, где ему предстояло угостить повара, двух кухарок и всех, кто в тот момент там очутился, порцией привезенных им новостей. А они, в свою очередь, тоже должны были попотчевать его остатками нашего рождественского пиршества. Никто на его время больше не претендовал, поскольку здесь был только один человек, которого интересовало содержание краткого доклада, – я сама. В этом была своя проблема: я не знала, как к этому отнесутся наши домочадцы. И сознание мое находилось в странном оцепенении.

– Я взял на себя смелость отправить послание в Кале, миледи, – сообщил мне тогда гонец.

Эдуард назначил Томаса капитаном королевского замка в Кале. Для Томаса это означало много поездок, а для нас с ним – много разлуки, однако это было символичным знаком признания короля, а против этого я никогда бы не стала возражать. Так что отправленное через курьера послание было жизненно важным для него.