Королева Виктория

По заказу Альберта архитектор Гери Робертс построил несколько двухэтажных домиков в неоклассическом стиле, с двумя квартирами на каждом этаже. Ничего лишнего, очень практично и очень по-немецки. Вдохновленный примером принца, американец Джордж Пибоди, воротивший миллионами на Лондонской бирже, выстроил несколько кварталов с недорогими квартирными домами. Растроганная Виктория предложила филантропу рыцарство, но Пибоди отказался – иначе ему пришлось бы отречься от американского гражданства.

Но благотворительность лишь припудривала язвы общества. Чтобы их устранить, требовались крупномасштабные реформы.

Над Великобританией довлели «Хлебные законы», запрещавшие ввоз дешевого зерна из-за границы. Высокие цены на хлеб были на руку богатым землевладельцам, составлявшим ядро партии тори. Среди бедноты постоянно вспыхивали беспорядки, и казалось, что социальный взрыв уже не за горами. Ситуация ухудшилась летом 1845 года, когда из-за неурожая резко взлетели цены на хлеб. Год спустя к этой напасти добавилась болезнь картофеля в Ирландии, сгубившая почти весь урожай. Картофель был основным продуктом ирландских крестьян, и без него их ждал лютый голод.

Тори цеплялись за «Хлебные законы», как за священную реликвию, но в 1846 году их ряды содрогнулись – в лагерь противников протекционизма переметнулся Пиль. В своей речи 22 января он заявил, что приостановить действие «Хлебных законов» будет недостаточно: «Здравый смысл диктует нам отменить их сразу и навсегда».

Отмена «Хлебных законов» стала бы для Пиля политическим суицидом. Консерваторы из числа знати и молодые тори, ведомые одиозным Дизраэли, готовились к атаке, но королевская чета встала на сторону премьера. Во время дебатов в палате общин принц Альберт зачастил на галерку для публики, пока не понял, что его поддержка может выйти Пилю боком – тори и виги считали, что принц лезет не в свое дело.

Законопроект по отмене «Хлебных законов» прошел при поддержке вигов и радикалов, но стоил Пилю премьерского места. В пику перебежчику тори поддержали слабое правительство вигов под началом лорда Расселла.

Королева сожалела об уходе Пиля, с которым уже успела подружиться. Она писала ему о «глубочайшей тревоге, возникающей при мысли о том, что придется обойтись без его услуг, которых будет так не хватать государству, ей самой, а также принцу». Альберт продолжил переписку с сэром Робертом, хотя ранее критиковал жену за корреспонденцию с Мельбурном.

Их общение не затянулось: в 1850 году, катаясь верхом по Конститьюшн-Хилл, сэр Роберт упал с коня и скончался через несколько дней. Королева оплакивала бывшего премьера – как и у Мельбурна, его смерть была мучительна, – но и еще больше горевал Альберт. Такого единомышленника, как сэр Роберт, он не найдет уже никогда.

* * *

Альберт дотошно изучил устройство Виндзора и Букингемского дворца, на каждом шагу встречая безалаберность или того хуже – неуважение к гигиене. Выгребные ямы в Виндзоре, числом 53, были переполнены, и летом в королевских покоях тянуло зловонием. Ситуация в Букингемском дворце обстояла немногим лучше: даже когда в комнате над королевской спальней установили новомодный ватерклозет, его содержимое протекало на уступ под окном королевы, так что будил Викторию отнюдь не запах роз.

В те годы миазмы – то есть дурные запахи – считались разносчиками болезней, так что поводов для беспокойства у принца было немало. Опасения по поводу миазмов были отголосками реальной проблемы: нечистоты из выгребных ям попадали в резервуары, загрязняя питьевую воду и вызывая вспышки холеры и брюшного тифа.

Безопасность в обоих резиденциях тоже оставляла желать лучшего. Еще в конце 1837 года в Букингемский дворец начал захаживать беспризорный мальчишка. Днем мальчуган прятался в каминных трубах, а ночью хозяйничал в комнатах. «Мальчишка Джонс» был схвачен только в декабре 1840 года, когда слуги вытащили его из-под дивана в королевском будуаре. Почувствовав себя героем дня, он рассказывал, «как сидел на троне, подслушивал за королевой и слышал, как вопит принцесса».

В 1842 году похожий случай произошел в Виндзорском замке. Вслед за одним из слуг в замок пробрался некий Томас Квестед, якобы вытребовать у королевы пенсию. «Дом англичанина – его замок, однако же королевский замок вовсе не так неприступен, как дом англичанина», – зубоскалил по этому поводу «Панч».

Безумец вблизи королевских покоев – это, по меркам Альберта, было чересчур. На дверях детской установили замки, но путаница в обширном и плохо охраняемом замке продолжалась. Один из гостей так долго бродил по коридорам в поисках своей спальни, что оставил это бесцельное занятие и вздремнул на диване в гостиной. Иностранный дипломат открыл дверь наобум и увидел, как расчесывают волосы облаченной в пеньюар королеве. Неразбериха царила не только в жилых помещениях, но также в парадных залах и библиотеке. Из буфетов вываливались рисунки Леонардо и корреспонденция покойных королей. Шкафы ломились от редких книг, но за столько веков никто не удосужился составить их опись.