Королевская кровь 5

   - Я не могу настаивать теперь, - ровно проговорил его величество. – Но крайне тебе советую. Не упусти свою женщину. Потом разберешься, любишь – не любишь.

   Люк хмуро промолчал. Ощущение, когда крепко покопались в голове и знают о тебе очень многое, было омерзительным. Одна надежда, что Луциус не успел прочитать его всего.

   Король покосился на него с усмешкой.

   - Жалко себя?

   - Нет, - сказал Люк. – Противно.

   - Не страдай. Я глубоко не заглядывал. Последний месяц, не больше.

   «Месяца достаточно. Да и дня достаточно».

   Они остановились у телепорта. Замковый маг усердно щелкал кристаллами, проверяя координаты.

   - Надеюсь, ты понимаешь, что нужно молчать? - глядя в сторону, повторил его величество. – И дальнейшее расследование - не твое дело.

   - Не маленький, - буркнул Люк. – И жить хочу.

   Король усмехнулся, как-то странно дернул рукой – словно хотел прикоснуться к нему - и шагнул в телепорт.

   Луциус Инландер вернулся во дворец незадолго до обеда.

   - Ее величество у себя? – спросил он у секретаря. Магдалена сегодня с утра выезжала на открытие крупного родильного центра.

   - Вернулась недавно, мой господин, - сообщил помощник. – Сейчас у себя в покоях.

   Инландер медленно шел по узким коридорам, не обращая внимания на приветсвтующих его придворных. И как всегда, заставляя себя не сутулиться из-за слишком низких потолков, думал о чем угодно, только не о предстоящем.

   Например, о том, что совершенно зря сегодня не сдержался и причинил боль Лукасу. Хотя трудно сдержаться, когда рушится твой мир. И о том, что предки все-таки были разумными людьми, и коридоры с частыми перегородками были сделаны именно такими потому, что в старые времена Инландеры были куда сильнее и не всегда контролировали себя в приступах гнева. И узкие помещения гарантировали, что они не обернутся, а если обернутся – застрянут и не смогут догнать и сожрать провинившегося подданного.

   Они с Магдаленой жили раздельно и спали раздельно – за исключением раза в неделю, когда Инландер навещал жену для выдачи порции супружеского долга. Так было принято, так было удобно, и не было никаких причин нарушать традицию.

   Магдалена переодевалась к обеду. Удивленно обернулась на мужа, кивнула, приподняла волосы – и он подошел, помог ей застегнуть элегантное жемчужное ожерелье. Оставил одну руку у нее на плече, а второй положил перед ней на стол наградные знаки в виде свернувшегося клубком крылатого змея.

   Королева замерла. Плечи ее опустились, и она подняла на мужа полные ужаса и муки голубые глаза.

   - Ты – единственная, кого я никогда не проверял и у кого стоит естественный блок на стихийное чтение, - проговорил Луциус ровно. – Не заставляй меня делать это сейчас. Зачем, Лена?

   Супруга с ожесточенностью скрутила рыжие волосы в пучок и стала молча втыкать в них шпильки. Луциус не торопил ее, хотя внутри было тяжело и зло. Осмотрел строгую, в сдержанных бежевых тонах спальню. Много здесь было хорошего. Лена была отзывчива на ласку, и тело у нее было приятное. Здесь прошла первая брачная ночь, здесь он наблюдал, как она кормит детей, здесь дарил ей подарки, навещал в те редкие дни, когда супруга недомогала.

   - Оба Дьерштелохта арестованы, - продолжил он. – Дают показания. Как и маг, который делал проклятья.

   Ее тонкое породистое лицо медленно покрывалось пятнами, и королева схватила пудреницу, сделала несколько взмахов кистью – и не выдержала, уронила голову на руки и задышала тяжело.

   - И еще по твоему приказу неоднократно пытались убить герцога Дармоншира, - сухо заключил Инландер. – Повторяю вопрос. Зачем, Лена? Зачем? – он схватил ее за плечи и сжал до боли, начал трясти, - зачем? Что же ты натворила!

   - Я? – крикнула королева. Вскочила, сбросив его руки – косметика попадала на пол, взметнулись клубы пудры. – Все из-за тебя, Луциус! Это ты во всем виноват! Ты думаешь, я ничего не понимала, да? Весь двор шептался, что ты в связи с этой Кембритч! А потом у нее родился сын. Твой сын, Луциус!

   - Ты ошибаешься, Магдалена, - ровно сказал король.

   - Не лги мне! – она прислонилась к стене у кровати и заплакала, некрасиво – с трясущимися губами, с потеками туши по напудренному лицу, с мгновенно покрасневшими глазами. – Хоть сейчас, Луциус, умоляю, не лги! Я не идиотка, хоть и была таковой. Ты еще до свадьбы сделал из меня посмешище. Ты отнял у меня первенца, отнял у меня свое расположение, отнял самоуважение. Я любила тебя, любила больше жизни – всегда! Вы дружили с братом, а крошка Лена всегда была рядом – и ты знал это, знал, как я к тебе отношусь. А ты презирал меня, тебе я была не нужна. С самого начала и до сегодняшнего дня ты изменял мне – я со счету сбилась, сколько у тебя было женщин! А моя постель месяцами оставалась пустой. Даже сейчас… на приеме у Дармоншира, - она выплюнула фамилию с ненавистью, - думаешь, я не знаю, как выглядят твои глаза после секса? Как от тебя пахнет? Да я с закрытыми глазами могу описать твое лицо после измены – сколько раз ты приходил ко мне с запахом духов твоих любовниц на теле?