Королевская кровь

– Браво, молодой человек! Без преувеличения скажу, что вы – настоящий талант! Истинное удовольствие было наблюдать за вашей работой! Скажите, как часто вам приходилось делать подобные операции?

Я ошеломленно потряс головой. Судя по скрывшемуся за горизонтом солнцу, с начала операции прошло часов пять.

– Ни разу, – я, наконец, решил ответить. – Только ассистировать. А вы?

– Доктор Марк Дункле к вашим услугам, – улыбнулся мужчина, видя мои затруднения. – Находился в Заячьих Дорожках проездом и уже готовился распить бутылку вина в компании с попутчиками, когда меня прервали ваши друзья. Разрешите еще раз высказать свое восхищение вашим мастерством. Вы отлично провели операцию, а уж контролю энергии я могу только позавидовать! Зря, зря говорят, что Глеотинский университет стал выпускать недоучек! Просто восторг! Честно говоря, когда услышал, что недавний выпускник взялся оперировать ранение брюшной полости, я ждал худшего. Боялся, что найду здесь покойника, но надеялся предотвратить непоправимое или хотя бы исправить ваши ошибки. Но мне не пришлось вас поправлять! Если быть совсем честным, я вообще не уверен, что мне удалось бы лучше проделать то, что сделали вы! Я вам завидую белой завистью! Обязательно отпишу мэтру Лоренцу о ваших успехах – вы ведь у него учились? Ох, молодой человек, я со своими восторгами совсем не вовремя. Вы же едва на ногах держитесь! Впрочем, неудивительно…

Это я позволил себе слегка пошатнуться и опереться о борт телеги. И притворства в моих действиях почти не было, хотя это проявление слабости я устроил как раз после того, как восторженный доктор начал вспоминать преподавателей университета, в котором я никогда не учился. Видя мое состояние, доктор Дункле решил отложить расспросы на потом – очень удачно. К тому же он великодушно наложил повязку и помог собрать инструменты, да и рану старого Тимо зашил.

Только после этого наш разросшийся обоз наконец продолжил движение. Разбойников, кстати, уже забрали – как оказалось, пока я был занят ковырянием во внутренностях несчастного Карла, приезжали стражники, забрали пленных и тела. Меня отвлекать не стали. Оставшиеся пару километров до Заячьих Дорожек я провел с комфортом, лежа на телеге и созерцая медленно вращающееся над головой небо – сил на операцию потратил столько, что голова кружилась как после хорошей попойки. Смешно, но голова моя покоилась на огромном мешке, туго набитом листьями подорожника – оказывается, Хорст со товарищи как косой прошлись по ближайшим окрестностям, начисто ободрав все запасы лечебной травки. Даже доктор Дункле не смог остановить отца Карла, который с маниакальным упорством продолжал набивать мешок, руководствуясь моим указанием. Я не стал разочаровывать старика и объяснять, для чего мне понадобилось так много этой травы. Решил, что дам рецепт какого-нибудь полезного отвара, которым надо поить больного. Вреда не будет, и Хорст не поймет, что от него просто хотели избавиться на время операции.

Глава 23 Засада

Утром проснулся от дикого голода. Вчерашние упражнения сказались. Свободных комнат на постоялом дворе на такую большую компанию не хватило, но мне, как особо отличившемуся, выделили одну. Хорст постарался. Убедившись, что старшему сыну смерть больше не угрожает, старик проникся ко мне огромным почтением. Если до этого он относился к «студенту» с некоторой снисходительностью, не стеснялся поучать меня с высоты жизненного опыта, то теперь все очень изменилось. Накануне он даже на «вы» ко мне пытался обращаться, только я это пресек. Почему-то стало неприятно, показалось, что старик пытается дистанцироваться. Хорст, кажется, заметил обиду, пояснил:

– Эх, паря, ну не хочешь, чтобы уважение выказывали – не буду. Да только уж послушай старика – зря ты это. Ты, хоть и молодой, а умеешь такое, что один из сотни, а то и меньше. Значит, заслужил. Я ведь не выдержал, посмотрел немного, как ты эдак в брюхе у моего сына-то копаешься. Недолго совсем, потому как не выдержал. Страшно это, очень страшно. А ты делал. Ты, получается, на себя ни жизнь чужую, ни смерть брать не боишься. Тех татей, что сына моего порезали, мы ведь без тебя бы не забороли. Получается, можешь на себя и плохое брать и хорошее. Таким, как ты, тяжело жить приходится, оттого и уважение. Ну да как хочешь…

Не обратил я внимания на слова старого крестьянина, пропустил мимо ушей, а вот сам Хорст отнесся к ним серьезно. Настроение, несмотря на голод и некоторую слабость после вчерашнего, было приподнятым. Быстренько замазав шрам на физиономии, я спустился в общий зал и потребовал у подавальщицы завтрак, и лучше сразу с обедом. Мелкая совсем девчонка посетовала, что гости вчера подмели все припасы, но для такого важного господина она уж расстарается: