Королевская магия

– А ты всегда получаешь, что хочешь, – растерянно шепчет она, опустив взгляд и будто только сейчас осознав, что лежит в моих объятиях, а моя рубашка намокла от ее слез. Алисия отшатывается от меня: – Ловко вы придумали, ваша светлость.

Она оказывается на ногах, одергивает платье так, что рискует остаться без юбки.

– Алисия, это не то, что ты подумала. Я всего лишь хотел тебя утешить.

– Утешили, ваша светлость. Мой отец действительно умирает?

Я сразу же мрачнею и рычу:

– Таким я не стал бы шутить.

Яростный настрой принцессы испаряется, она кивает.

Мы снова оказываемся по обе стороны стола, и я не знаю, на кого больше злюсь. На себя, за то, что не удержался, за то, что слишком поторопился. Или на нее, потому что Алисия по-прежнему видит во мне врага, не способного на искренние порывы.

– Значит, сделаем вид, что ничего этого не было.

– Но это было, – с нажимом говорю я. – И в этом не было ничего страшного.

– Представьте, что не было, – чопорно просит она. – Давайте закончим завтрак, а после я хочу прогуляться.

– Мы в поезде. Изволите гулять по вагонам?

– По станции. Когда следующая остановка?

– Через полчаса.

– Замечательно!

– Это небезопасно, – делаю последнюю попытку.

– Так сделайте так, чтобы было безопасно.

Наши взгляды впиваются друг в друга, чтобы сразу же разойтись и больше не встречаться. Я молчу, чтобы не наговорить лишнего. Почему молчит Алисия, без понятия. Но на небольшой горной станции, мы все-таки покидаем королевский вагон.

Чтобы на перроне столкнуться с Зигвальдом.

Глава 12

Алисия

Мне хочется настучать себе по голове колотушкой. Так сильно, что я даже путаюсь в складках платья, в которое переоделась для прогулки, и в накидке, которую мне набросил на плечи его светлость. Чем дальше от Гриза и ближе к Барельвице, тем холоднее, но мне почему-то не холодно. Мне жарко! Мне постоянно жарко рядом с ним, и это даже на магию не спишешь.

Мало того, что я расклеилась из-за отца, я еще и умудрилась усесться к нему на колени. Молодец, Алисия! Просто молодец, ничего не скажешь.

Не спасает даже чувство, не оставляющее до сих пор – чувство, связанное с человеком, которого я никогда не видела. Точнее, видела. На портретах. В газетах. Да много где еще… но мне даже в голову не могло прийти, что я когда-то смогу назвать его отцом, а главное – что он тяжело болен. И что ему, возможно, немного осталось.

Всю свою жизнь я считала, что мой отец мертв, поэтому никогда не позволяла себе даже помечтать о том, как когда-нибудь его обниму. Частенько, с самого детства засматривалась, как семьи гуляют в цветущем парке или по берегу моря, как отцы подхватывают дочерей на руки, а те заливаются смехом. Смотрела и пыталась представить, как это могло бы быть – если бы папа не умер.

Как мы могли бы бегать по кромке воды, все вместе, или просто сидеть на расстеленном покрывале в парке, я бы делала нам бутерброды, а мама разливала сок. В моих мечтах никогда не было дворцовых и бальных зал, и уж тем более никогда не было королей с королевами, но… Мой отец – король Леграссии. Он умирает, и никто не может ему помочь. Наверное, неудивительно, что сейчас в моем сердце творился если не огненный шторм, то что-то очень к нему близкое.

А Райнхарт был тем, кто этот ураган раздувал.

– Алисия! – голос Зигвальда застал меня врасплох, или, если быть точной, когда Райнхарт подавал мне руку, чтобы помочь спуститься с подножки.

Помимо нас перрон был полон гвардейцев, а другие пассажиры поезда, которых к нашему вагону не подпускали, любопытно посматривали в сторону кордона.

– Как вам спалось? – поинтересовался его белосветлость, приближаясь к нам.

– Чудесно, если бы Эдер всю ночь не вздыхал над ухом.

– Вздыхал?

– Полагаю, скучал по Розе, – хмыкнул Райнхарт, не торопясь отпускать мою руку. Признаться, мне самой не хотелось отпускаться: от него веяло силой, уверенностью, а еще… мне действительно нужна была его поддержка. Именно его. Это я поняла, когда сорвалась у него с колен, но даже признание самой себе положение не спасало. Поэтому руку я все-таки отняла.

– Кто такая Роза? – полюбопытствовал Зигвальд.

– Мой маджер.

Маджеры спустились за нами: лев, как истинный мужчина, пропустил даму вперед, и теперь они стояли на перроне вдвоем, рассыпая золото королевской магии и привлекая к нам еще больше внимания. Особенно внимательно смотрел Ликровец: собрав свой хищный нос в клюв.

– Так значит, Эдер и Роза, – Зигвальд ухмыльнулся, сделав акцент на последнем имени. – Полагаю, дело ваших рук, Алисия?

– Скорее моего языка. То есть фантазии.

– В вашей фантазии я никогда не сомневался. И раз уж такое дело…

Я смотрела на Зигвальда, поэтому не сразу поняла, почему перрон так стремительно пустеет. Только потом, проследив мрачный взгляд Райнхарта, обернулась и увидела маджеров его белосветлости. На пассажиров они произвели неизгладимое впечатление: из оставшихся на перроне только один мужчина усадил на скамейку и обмахивал упавшую в обморок жену ее же веером. Проводники жались к вагонам.

Из оцепенения вырвал голос Зигвальда:

– Может быть, вы назовете моих?