Королевские дети. Жизнь хороша (сборник)

Но вы только поглядите, что делается? Батраки, уходя, ухмыляются. Крестьянин едко щурится им вслед. Ну погодите, я вас проучу. Жена крестьянина тем временем стоит во дворе, расставив ноги, озирается по сторонам и не понимает, что стряслось. А его дочь, дурища? Спряталась в кустах помидор и выглядывает из-за ботвы, как будто не видно, как она взволнованно вертит шеей, одёргивает свою вязаную белую кофтёнку и убирает прядку со лба. Осталось только палец в рот засунуть, безмозглая дура. А немытый этот сыродел, этот выродок из дальних альпийских отрогов в заднице мира? И двадцати шагов не сделал, как снова остановился и воняет тут крестьянину под нос. Мерзавец. И поглядите, что делается? Он же поднял руку и машет в сторону помидорных кустов, что тот моряк, уходящий в море, и всё это – поверх головы крестьянина! Ну уж это предел наглости. Крестьянин хватает свою палку и бросается к этому мерзавцу, после чего Якоб снова приходит в движение. Но не убегает прочь сломя голову, а через несколько шагов опять останавливается и небрежно глядит через плечо, не догоняет ли его запыхавшийся крестьянин. А когда тот догоняет, парень делает резкий бросок в сторону и исчезает в зарослях кустарника.

В ближнем городке в эти дни проходит осенняя ярмарка, вся округа в приподнятом настроении. Альпийские пастухи отовсюду пригнали на равнину скот, а крестьяне убрали свой урожай. Днём ярмарка гудит на церковной площади, вечерами оркестр играет на дощатой сцене плясовую музыку.

Крестьянин Магнин празднично вырядился. На нём чёрная бархатная куртка с короткими рукавами фонариком, а к ней коричневые штаны и белая рубашка с зелёно-бело-красным витым шнуром вокруг воротника. Взяв его под руку, шагает полная достоинства супруга в белом чепчике и чёрной юбке. А по правую руку в простодушно цветастом наряде идёт дочь Мария-Франсуаза. Все с ними почтительно раскланиваются, Магнин – самый богатый крестьянин в округе. Он в хорошем настроении, мошна его полна; все сделки нынешнего года он закрыл с хорошей выгодой. Весь урожай картофеля и пшеницы ушёл в Страсбург по хорошей цене, альпийские сыры на пути в Ломбардию, а скот уйдёт в эти дни на бойню в Берн; посевной материал и молодняк скота для следующего года он уже закупил и десятину ленному помещику выплатил.

Всё хорошо, крестьянин Магнин доволен. Он покупает своей супруге жареного миндаля, а дочери сахарную аннону, сметанное яблоко. А себе – бутылку шнапса из айвы.

Но что это такое?

Около животноводческой выставки сидит на штакетнике этот пастуший босяк и таращится на его дочь, как будто она премированная молочная корова. Таращится без всякого стеснения и глаз не сводит. И что делает его дочь, эта курица с гороховым мозгом? Она вытягивает шею, оттопыривает мизинчики и сводит вместе носочки своих башмаков! Правда, она старательно не глядит в сторону этого олуха, как и полагается, и с большим интересом смотрит в синее небо, как будто там ей показывают бог знает какую невидаль.

Крестьянин энергично увлекает за собой жену и дочь дальше вдоль ярмарки. У одного ларька он покупает кружевное покрывало, у другого кувшин для воды. Но у конной поилки уже опять стоит этот парень и глазеет на его дочь. Но с крестьянина уже довольно, теперь он знает, как разлучить эту пылкую парочку молодняка; для такого случая у него в сарае есть прутья лещины и вожжи. Он мрачно тащит своих дам вперёд, в сторону харчевни. Как только они войдут внутрь, богатый крестьянин, считай, победил, уж туда-то пастух не посмеет сунуться.

Но одного крестьянин знать не может: что к этому моменту его дочь уже сжимает в горячей горсти чудесно гладкий округлый камень в форме морской ракушки. Как этот камень мог попасть в ладошку Марии незаметно для крестьянина, это тайна молодых людей и ею останется.

На следующий день осенняя ярмарка уже закончилась, торговцы и выставщики потянулись длинным караваном по просёлочной дороге прочь, к следующему городку. Крестьянин Магнин стоит у своего двора и смотрит им вслед. Между двумя воловьими упряжками не спеша бредёт молодой парень, жуёт травинку и нагло таращится в его сторону. Ясное дело, тот самый пастух. И таращится он вовсе не на крестьянина, а на его дочь, которая как бы разочарованно и равнодушно свисает из окна своей каморки. Теперь уж действительно довольно с крестьянина, на этом дворе он один решает – и никто другой, – кому с кем зарываться в стог сена. Где его палка? Сейчас он покажет этому нахалу, тот будет знать. Но вот уже обе воловьи повозки скрылись за пригорком, а с ними и парень. Вот и хорошо, думает крестьянин, тогда поколочу мою дурную дочь. Но когда он поворачивается к её окну, её и след простыл. Ну и ладно, думает он, по крайней мере пастуха уже нет поблизости. Проблема на первое время решена, до следующей осени он здесь больше не покажется.