Королевские дети. Жизнь хороша (сборник)

– Ну что опять?

– Ты снова испускаешь радиоактивное излучение. Что на сей раз?

– Да оставь.

– Скажи.

– Мне действует на нервы, как ты обращаешься с этой бедняжкой Матильдой. Плоский зад, кривые зубы, и всё время эти еле слышные выдохи вместо речи. Я тебя спрашиваю, это обязательно? Да ещё и эти красные пятна.

– Но такие люди бывают, что поделаешь.

– Суть не в этом. А в том, что ты их так видишь.

– А что плохого в том, чтобы видеть людей такими, какие они есть?

– Ты хочешь видеть Матильду такой, потому что она устраивает тебя именно в этом образе. Комическая фигура для твоего мужского юмора.

– Ну ты глубоко копаешь.

– Как уж есть.

– Ну хорошо. Тогда мне придётся объяснить, в чем твоя проблема с Матильдой.

– Сделай милость.

– Ты не хочешь принять её в виде такой серой мышки, потому что для тебя в качестве женской ролевой модели допустимы только всемогущественные суперженщины.

– Окей, годится. На сей раз ты доволен, нет?

– Да.

– Хорошо. Могу я позволить себе ещё одно замечание?

– С удовольствием выслушаю.

– Тот момент со сломанным крылом петушка. Мне кажется, это чушь.

Макс пожал плечами:

– Ничего не могу поделать, этот факт упоминается в любой иллюстрированной истории авиации. Некоторые источники утверждают, что крылышко было сломано ещё до старта, а не при посадке. Боюсь, что выяснить правду уже не удастся.

– Ты и впрямь не вполне нормальный. Сожалею, но вынуждена тебе об этом сказать.

– В отличие от крылышка, действия принцессы упоминаются историками лишь походя, а то и вообще не упоминаются. Рассказать тебе про эту принцессу?

– Про какую принцессу?

– Которая скакала верхом вслед за воздушным шаром. Элизабет, младшая сестра короля.

– Ах, это неважно.

– Но она очень важна для истории.

– Для какой истории?

– Для истории Марии и Якоба.

– А какое отношение может иметь к их истории принцесса?

– Я как раз и хочу тебе это рассказать.

– А у неё в шёлковых волосах красуется диадема? Её разбудит из смертного сна поцелуй королевича? Или как там?

– Она дикарка, не поддающаяся воспитанию. У неё невроз авторитета и дефицита внимания.

– А сколько ей там лет, напомни?

– Девятнадцать.

– О боже.

– Ну так уж есть. Но слушай, она этакая «Рыжая Зора» Версальского дворца.

– Исторически достоверная?

– Можно почитать её письма. Она иногда подписывает их Elisabeth, la folle, непутёвая. Этакая Пеппи Длинныйчулок от Бурбонов. Лихая наездница, превосходно играет в бильярд.

– Рассказывай дальше.

– Девушка изнывает от скуки в Версальском дворце. Только и занятий, что пудрить парики, шнуровать корсажи, постоянно молиться и писать акварели, изо дня в день играть на клавесине, щипать арфу и вышивать вензеля на платках, зубрить немецкий, итальянский и русский на тот случай, если тебя выдадут замуж за королевский дом где-то за границей, и этот постоянный шелест тафты, муслина и тюля, и нельзя от души рассмеяться, сказать громкое слово, нельзя ни бегать по коридорам, ни танцевать, всегда лишь это умеренное, плавное шествие, и всюду эти напудренные, парфюмированные придворные льстецы, эти скользкие лягушки, подхалимы с их задними мыслями, куда ни глянешь, куда ни пойдёшь, и где ни остановишься, круглые сутки во дворце кишмя кишат праздные, бесполезные клакёры, всюду раболепные лакеи, самовлюблённые поклонники, течные сучки и расчётливые кокотки, на каждом углу тебя подстерегают надушенные раскрашенные упыри и мальчики для педерастов, нигде не спастись от гнусного раболепства дармоедов, визга интриганов, виляющего хвостом угодничества паразитов и манипуляторов с их фальшивым нашёптыванием, с их подобострастными поклонами – никуда не сбежишь из дворца, который, кстати, поневоле представляется тебе огромным, разорённым, опустившимся круизным лайнером. Корабль уже стар, он даёт течь во всех концах и трещит, разрушаясь, а пассажиры киснут от скуки, но никто не сходит на берег и никто не поднимается на борт. Время от времени рождается дитя или кто-то умирает от костоеда, сифилиса или от старческой слабости, но корабль не снимается с якоря, но и не пришвартовывается, а болтается себе без цели и без привода.

Элизабет не выдерживает этого, она хочет сойти с этого корабля. Она тинейджер, охотнее всего она бы просто сбежала. После первого полёта Монгольфье она просит разрешения в следующем полёте подняться на борт, но это, конечно, даже не рассматривается. Она сестра короля и останется при нём, пока не выйдет замуж; а поскольку король никогда не уйдёт из Версаля, в этом обветшалом, старом гробу останется в плену и Элизабет.