Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Nobles — термин, указывающий на конкретный социальный статус и документально зафиксированный в XIII в., применялся для обозначения безземельных детей рыцарей, которые в силу своего положения не могли претендовать на рыцарский статус предков и соответствующие феодальные привилегии. Т. е. зачастую они принадлежали к известным родам, но фактически вынуждены были искать покровительства у сильных мира — при дворах монархов и князей, в надежде на обретение более достойного места в социальной иерархии. Французские короли довольно быстро увидели эту проблему, и, в желании создать дополнительную социальную опору и не допустить маргинализации nobles, уже к XIV в. вышли из положения путем массового аноблирования, т. е. посвящения в рыцарство, представителей этой социальной группы, и предоставления им придворных, административных (в королевском домене) и отчасти военных постов — т. е. «денежных фьефов», наряду с обычными фьефами — земельными держаниями. Новоиспеченное дворянство было исключено из традиционной вассальной лестницы, однако очень скоро, с помощью пожалований короля и денежного вознаграждения стало обзаводиться сеньориями, как правило, на территории королевского домена, в отношении которых король уже не рассматривался как сюзерен, а исключительно как суверен[231]. От имени короля выписывались специальные патенты о возведении в благородный статус, зачастую за определенную плату (иногда — в кредит), которые с 1368 г. подлежали обязательной регистрации в Счетной палате, позже — также в Палате косвенных сборов[232]. Двор, таким образом, начал подпитываться регулярными кадрами, зависевшими исключительно от воли монарха, став основным интегрирующим пространством для рыцарей-дворян, которые, в свою очередь, стремились к закреплению своего статуса и привилегий. К XV в. слияние рыцарства и дворянства фактически завершилось, образовав единое родовитое дворянство[233]. Одновременно, это дворянство пребывало в непрерывном процессе социогенеза, который все сильнее связывал его с королевским двором и делал многих его представителей придворными[234].

Что касается места этих дворян-рыцарей при королевском дворе XIV–XVI вв., то при монаршем покровительстве они могли занимать не только средние, но в также высшие распорядительные должности, наряду с принцами крови[235]. Наследственные фьефы большинства французских дворян-рыцарей, чьи имена станут известны в следующих столетиях, сложились именно в течение XIV–XV вв. Наиболее удачливые представители этой социальной группы образуют придворную элиту, а их земли будут возведены в наивысший дворянский ранг — герцогств и пэрств. Первым проделал такой путь королевский фаворит, сеньор Анн де Монморанси, получивший титул герцога — первого барона Франции в 1551 г.[236]

Слово gentilshommes, в значительной мере заменившее nobles, уже на рубеже Средневековья и раннего Нового времени стало обозначать родовитое дворянство, носителей старинного рыцарского имени и герба, обладающих доказательствами благородного происхождения и образа жизни в трех-четырех поколениях (что впервые было закреплено королевскими патентными письмами 1484 г.)[237]. Придворные должности были зарезервированы прежде всего для родовитых дворян, но не только. Период правления Людовика XI (1461–1483) особенно показал, что посредством благоволения государя даже на самые высокие придворные и государственные должности приглашались выходцы из третьего сословия.

Эти должности, в зависимости от иерархии, могли предоставлять наследственное дворянство, равно как дворянство в первом или во втором поколении. Трудно сказать, когда именно возникла эта практика аноблирования по придворной должности, — видимо, на рубеже XIV и XV вв. Так, наследственное дворянство предоставлялось носителям коронных должностей, лицам, возглавлявшим отдельные придворные службы, губернаторам и генеральным наместникам провинций, хранителям печатей, государственным секретарям и др.[238] Например, хранителем королевских печатей при Людовике XI был его придворный медик Адам Фюме (1479)[239].

Значение должностного придворного аноблирования росло вместе с усилением роли двора как ключевого социально-политического института Франции. Согласно заключению Шарля Луазо, самого авторитетного юриста начала XVII в., дворянство, происходящее от высших должностей или сеньорий, превосходит по рангу остальное родовитое дворянство, не имеющее титулов, и приравнивается к титулованному[240]. Почти одновременно с gentilshommes в обиход входит и особая лексическая дефиниция, отражающая принадлежность дворян к высшей социальной группе страны — придворному дворянству, courtisans.