Королевство изгнанных

Вы больше не будете иметь с ней дела. Ей лучше проводить время в другом месте.

Женщина назначила цену за голову Лины. Отнюдь не ее прославленный прихвостень. Не тот мужчина с коротко выбритой бородой. Словно кулак сжал мой живот и с силой выкрутил его, посылая желчь вверх по задней части моего горла.

Кост продолжал приближаться, ярость подпитывала его тираду.

– И даже если ты каким-то чудом узнаешь, кто назначил первоначальную награду, а это невозможно, учитывая, что мы даже не знаем, как она выглядит, как ты собираешься ее убить? Я уже говорил, что она заклинатель? Разве нам всем неизвестно, на что способен заклинатель? Не говоря уже о том, что, вероятно, она живет в Хайрите с сотнями, может быть, тысячами других заклинателей. Скажи мне, Нок, стоит ли отпускать Лину? Стоит ли все этого?

– Кост, – Озиас встал, мягко положив руку на его вздымающуюся грудь. – Этого достаточно.

Калем потер затылок.

– Это как-то чересчур, Нок. Почему?

Действительно, почему? Потому что она невиновна? Им нужна только правда. В наши обязанности не входило выносить приговор. Мы просто выполняли приказы. Кроме того, никто не хотел отступить назад и оценить свои убийства. Сколько невинных, вероятно, мы забрали ради бит.

В нашем мире невинности было недостаточно.

Грубый и болезненный от чего-то, что я не мог определить, голос Коста прорвался сквозь мои мысли.

– Ты начинаешь испытывать к ней чувства, не так ли?

Я ответил слишком быстро и резко:

– Нет.

– Не пытайся отрицать это.

Спрятав голову в ладонях, я едва мог говорить.

– Просто позволь мне спасти ее, Кост. Пожалуйста. Позволь мне сделать для нее то, что я не смог сделать для других.

Голос Озиаса звучал тихо и с любопытством.

– Других?

Я провел пальцами по лицу, а затем уронил руки на колени. Некоторые секреты просто должны быть раскрыты.

– Я проклят. Если я проявляю привязанность… любую глубокую, истинную привязанность, к другому человеку, он умирает. Так происходило всегда.

Калем встал, расхаживая взад-вперед за креслами.

– Что ты имеешь в виду, физически?

– Строго говоря, нет, – я снова провернул кольцо вокруг пальца, и это беспокойное движение успокоило что-то внутри меня. Может быть, Лина что-то заподозрила. – Это больше касается эмоций. Флирт, мимолетные мелочи, случайные связи – все это нормально в теории. Но если что-то глубже развивается…

– Они умирают? – спросил Калем.

– Да, – я сделал паузу, взвешивая, сколько именно информации нужно рассказать, информации, которая раскрывала мое прошлое.

Проклятия встречались довольно редко, особенно такого рода. Но я доверял своим людям, и они нуждались в чем-то большем, если собирались позволить мне спасти Лину в обмен на репутацию гильдии. Проглотив сомнения, я постарался говорить спокойно:

– Давным-давно я перешел дорогу верховной жрице, и она прокляла меня. Я убил… многих. Только потому, что я слишком сильно переживал. Проклятие вызывает болезнь, которая, достигнув определенной стадии, не может быть обращена вспять.

Лицо Коста побледнело. Между нами повисло молчание, пока Озиас не прочистил горло.

– Как ты справляешься с гильдией? С нами?

Я выдавил из себя жалкую улыбку.

– С трудом.

– Это ужасно, – Калем остановился и схватился за спинку кресла. – Но какое это имеет отношение к Лине? Не похоже, что ты ее любишь.

Я мог бы поклясться, что кто-то ударил Коста в живот, судя по тому, как он смотрел на меня. Я боролся за следующие слова, которые не хотели выходить наружу.

– Не люблю.

Еще нет. Но теперь появилась линия. Грань между интересом и чем-то более глубоким, и она казалась слишком заметной.

Лицо Калема стало мертвенно-бледным.

– Она тебя любит? О черт, Нок. Прости. А я и не знал.

Мое сердце беспричинно затрепетало при этой мысли.

– Нет. Я не знаю. Это не имеет значения. Неразделенная любовь не убьет ее. Только мои чувства несут в себе смертный приговор. Такое уже происходило раньше.

Тяжелый взгляд Озиаса, его сочувствие пронзили мое сердце.

– С кем?

Я отрицательно покачал головой. По правде говоря, я не знал, скольких убил. Амира и Боуэн, естественно. Но скольких еще я приговорил к смерти? Война, вызванная кончиной Амиры, длилась десять долгих лет. И в течение десяти лет я наблюдал, как умирают мои самые близкие братья, списывая это на обычную чуму в окопах. Все они уходили от меня одним и тем же путем: потемневшие глаза. Потрескавшаяся кожа. Кашель с кровью. Лихорадка. Смерть.

На моей памяти их было слишком много, чтобы сосчитать. Моих родителей пощадили только потому, что жрица обязана защищать трон. Она сберегла их от проклятия, чтобы исполнить свой долг. Но Лина…

– Я просто… Я не могу убить ее. Не тогда, когда я чувствую, что убиваю их снова и снова. Будь то проклятие или награда, она этого не заслуживает.