Королевство изгнанных

– Я ненавижу, что ты подходишь ему. Я не ненавижу тебя, – давление на мою рану уменьшилось, а вместе с ним и острота его взгляда. – Хотел бы я оказаться на твоем месте. Но нельзя вставить неподходящий фрагмент в картину.

Слова замерли у меня на губах. Я боролась с его признанием, не зная, что ответить. Что я вообще могла сказать? Прости? Это казалось таким пустым и бессмысленным по сравнению с любовью, стоящей за его словами. Тем не менее он продолжал говорить болезненно низким голосом:

– Вот почему я так зол. Потому что мне не все равно, а ты только что подвергла Нока и всех нас ужасному испытанию. Ты лишила его возможности выбирать. Реагировать. Защищать. Ты показала, что не можешь доверять ему и не веришь, что он услышит тебя. Ты поставила свои потребности и желания на первое место. Когда на самом деле все, что он делает, это ставит потребности и желания других людей выше своих собственных.

Я судорожно сглотнула. С трудом.

– А я и не думала… Я не думала, что его это волнует.

Борьба исчезла из глаз Коста, и он фыркнул.

– Он слишком беспокоится. Он просто никогда этого не показывает.

Сняв тряпку, он осмотрел мою рану. Затем облил ее спиртом прямо из бутылки.

Слезы жгли мне глаза.

– Как можно любить того, кто не позволяет себе любить тебя в ответ?

Кост замер, рассматривая меня. Он прижал тряпку к моей коже, вытирая излишки жидкости.

– Безопаснее любить того, у кого никогда не будет возможности разбить тебе сердце.

Мой позвоночник согнулся под тяжестью его слов.

– Это так… трагично.

Его улыбка была едва заметной.

– Я сказал, что это безопасно, а не что это приятно.

Он отбросил тряпку в сторону и помахал ключом, вызвав Феликса. Кивнув, он направил свою тварь к моей ране.

– Нок просто великолепен. Он хитер, умен и является исключительным лидером. Талмейдж сделал правильный выбор, поставив его во главе Круора. Никто другой не пожертвует собой так, как он, чтобы защитить нас.

Колючий язык Феликса прошелся по моей коже.

– Но почему? К чему все эти жертвы и отрешенность?

– Он должен сам рассказать свою историю, – Кост пригвоздил меня взглядом. – Может быть, если ты окажешь ему доверие, он поделится ею с тобой.

Мой желудок сжался в комок. Он прав. Кост всегда прав.

– Хорошо.

– Если ты собираешься любить его, это значит верить в него. В его семью. Когда ты наконец сделаешь это, у нас больше не будет проблем.

В ушах у меня глухо звенело. Любовь? Я не любила его. Так ведь? Могла ли я любить его? Я не знала, достаточной ли силой обладаю. Не то что Кост. Я не могла полностью посвятить себя кому-то, у кого не было возможности ответить взаимностью на эти чувства. Но мне не все равно, это я точно знала. Надеюсь, когда все это закончится, мне не придется уезжать. Я могу остаться рядом с Круором. Я могла бы сохранить своих друзей и эту… семью.

Слабая улыбка промелькнула на моих губах, когда я посмотрела на своего возможного союзника.

– Ладно, Кост. Я тебя услышала.

– Хорошо.

Он встал и помог мне подняться. Затем он повернулся к Феликсу и раскрыл объятия, позволив своей твари прыгнуть к нему на грудь. Нежными пальцами он погладил пространство между его ушами.

– Пойдем. Нам нужно успеть на паром.

– Да.

Я потянулась к своему Мияду. Он уткнулся своей толстой головой в мое зажившее плечо, и я с запинкой шагнула вперед, пытаясь сохранить равновесие.

Кост взглянул на мою тварь.

– Как ты собираешься его назвать?

Я уставилась на линию деревьев, куда ускользнул Нок. Невероятно черные клочья все еще цеплялись за стволы, пробираясь сквозь корни и листья. Он исчез в обсидиановой пустоте, но оставил шепотки своего существования.

Запустив пальцы в черный мех Мияда, я тихо вздохнула. Если когда-либо и существовала тварь, созданная для Нока, то это точно она.

– Оникс. Его зовут Оникс.

Двадцать первая глава. Нок

К тому времени, как Лина и Кост поднялись на борт, я уже отсиживался в рубке вместе с капитаном. Убедившись, что они в безопасности, я дал ему сигнал отчаливать и ушел в уединенное, неиспользуемое помещение в недрах корабля.

Я наслаждался паутиной, прилипшей к заплесневелым стропилам, и бесконечными трещинами, заполненными темнотой. На палубе оказалось слишком тепло. А мне хотелось услышать ровный плеск волн о толстые панели корабля. Сырой и затхлый запах соли и грязи. Мне нужна дистанция. Разделение. Сидя на деревянном ящике, я подпер руками подбородок. По крайней мере, здесь меня никто не потревожит. Здесь я был один.

Мои пальцы задрожали, и я сжал руки в кулаки. Вид этой твари на ней разрушил меня. Если бы она потерпела неудачу, я бы не смог удержаться и вернул бы ее обратно. И я не знаю, простила бы она меня когда-нибудь. Не думаю, что я простил бы себя.