Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд

С. Цвемер, известный исследователь-портретист Аравии, полагал, что нынешний город Эль-Катиф в Эль-Хасе, — это Герра в прошлом. В наши дни, когда исторический туман, долгое время окутывавший земли Древней Аравии, стал понемногу рассеиваться — явила себя миру и Герра, крупный торговый центр «Острова арабов» далекого прошлого. Один из утерянных, по выражению аравийцев, ныне городов, Герра, «град великий и красивый», как отзывались о нем древние греки и римляне, прославился своими баснословными богатствами. Великолепие домов геррейцев, двери, стены и потолки которых были инкрустированы слоновой костью и каменьями драгоценными, вошло в предания арабов Аравии. Герра — это интригующая археологическая загадка Древней Аравии. Исчезнувшая с лица земли легендарная Герра, с ее несметными, как гласят сказания, сокровищами, все еще ожидает своего открывателя.

О богатствах Герры упоминали Страбон (64/63 г. до н. э. -23/24 г. н. э.) и более ранние историки и географы прошлого. Ар-темидор (II в. до н. э.), к примеру, сказывал о жителях Герры, как о «самых богатых среди всех аравийцев», владевших «множеством изящных изделий из золота и серебра». Историк Полибий (ок. 200 — ок. 120 до н. э.), повествуя о походе на Герру царя Государства Селевкидов Антиоха III (205 г. до н. э.), тоже не преминул обмолвиться о «несметных богатствах» этого города. Жители Герры, сообщает он, откупились от царя Антиоха III «дарами богатыми в виде серебра и драгоценных камней». В III–I вв. до н. э. Герра, пишет Страбон, слыла «одним из самых процветавших городов мира». Жили там выходцы из Вавилона, и богатством своим обязаны были «торговле дорогими товарами», аравийскими (благовониями и жемчугом) и индийскими (специями и драгоценными камнями).

В конце весны-начале лета 1912 г. вновь обострились отношения эмира Неджда с тарифом Мекки, и стороны обменялись набегами на дайры (места обитания) некоторых из подвластных им племен. Шариф Мекки Хусейн озлобился на эмира ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда настолько, что ввел даже запрет на хаджж (паломничество) для жителей Неджда (в 1912 г. он пришелся на ноябрь-декабрь). Это больно ударило и пожителям городов, и по племенам вдоль паломнического пути, лишившихся доходов от обслуживания паломников.

Открыто выступить против турок в Эль-Хасе, а тем более против подконтрольного им тогда Хиджаза ‘Абд ал-‘Азиз Аль Са’уд не решился. До 1913 г. никаких телодвижений в плане «отобрания Эль-Хасы у турок» не предпринимал. Для «продвижения на Восток», как он говорил, то есть для похода на Эль-Хасу, а потом и для «броска на Запад», то есть на Хиджаз, — он ни военными ресурсами, ни финансовыми возможностями, ни политико-дипломатическими тылами в лице Англии не располагал. Вошел он в Эль-Хасу в 1913 году. Толчком к началу военной кампании стал вывод турками значительной части своих войск из Эль-Хасы (для переброски на Балканы) и последовавшего вскоре поражения Османской империи в Балканской войне. Перед началом кампании, как рассказывает Филби, ‘Абд ал-‘Азиз встречался с высшим английским военно-морским офицером. И, надо полагать, известил его о готовившейся им военной акции против турок (117).

Эмир ‘Абд ал-Азиз Аль Са’уд понимал, что для того, чтобы поднять престиж Неджда в глазах англичан и заставить их по-новому взглянуть на себя, ему надлежало стать весомым в их глазах игроком в делах Аравийского побережья Персидского залива. А для этого необходимо было получить прямой к нему выход, которого у Неджда тогда не было. Забрав же в свои руки Эль-Хасу и став, как намекали ему англичане, одним из «центров силы» Прибрежной Аравии, он тем самым мог, как считал, подтолкнуть Великобританию к тому, чтобы изменить формат ее с ним отношений. Обрести Эль-Хасу, а вместе с ней и выход к Персидскому заливу требовалось, помимо политических соображений, еще и потому, чтобы обеспечить Неджд гарантированными поставками товаров, в том числе оружием и продовольствием. Притом никем и никак не контролируемыми, и, что не менее важно, — не облагаемыми никакими таможенными и иными сборами ни со стороны правителей побережных портовых городов, ни со стороны вождей племен на сухопутных караванных путях (118).