Королевы Нью-Йорка

Она была пьяна. В четыре утра по корейскому времени. Похвалилась, что вернулась домой так поздно, потому что заключила с кем-то некую секретную бизнес-сделку. Имо куда-то уехала на все выходные вместе со своим книжным клубом, поэтому сестра была вольна тусоваться, сколько ей вздумается. Я сказала Беа, что приличные люди не заключают бизнес-сделки в четыре утра. Но она лишь посмеялась. Сказала, что собирались разойтись еще в одиннадцать, но было слишком весело. Мы придумали нечто волшебное, сказала она. Даже ее друзья впечатлились. И что же они, спросила я, не удосужились проводить ее до дома? Эти так называемые друзья? Неужели их не волнует, что по городу могут шастать маньяки? Меня такие мысли одолевали всякий раз, когда Беа тайком сбегала из дома. Сестра поджала губы и заявила: «Да ты ни черта не понимаешь», и сказано это было язвительным тоном. В тот день мы говорили с ней в последний раз.

Теперь я то и дело обещаю себе, что не буду больше заглядывать в ее инстаграм, а потом все равно возвращаюсь в ее святилище, как зависимая. То фото все еще там. Как и все остальные – все та же пара друзей на фоне клуба, океана, модных кварталов. Haejinloveslife и Carl_Kisses. Я думала о том, чтобы им написать. Спросить, почему они бросили мою сестру погибать в открытом море. Почему ни разу не позвонили, не написали, не прислали сообщения. Да ты ни черта не понимаешь. Эти люди провели с моей сестрой последние полтора года ее жизни. Я хочу узнать, что знают они.

Я по локоть в «Читос». Кладу телефон на кровать и прикрываю глаза на минутку, но проходят часы. Просыпаюсь я в десять тридцать. Бетани с подружками уже гуляют. Сквозь дверь до меня доносятся ухающие биты колонки и приглушенный смех. Я не спеша натягиваю джинсы и темно-синее бюстье – то, купить которое меня заставила Эверет, когда мы с ней ходили на сэмпл-сейл. Спасибо Эверет, что сподвигает меня покупать только нарядные вещи.

Поразительно, как тинейджеры способны набиваться по пятьдесят человек в одну комнатушку в общаге. Удивляет и то, что дежурная по общежитию не прикрыла эту лавочку. Бетани лавирует в толпе. Следит за тем, чтобы каждому достались и выпивка, и собеседник. А еще подводит людей к «бару» – облезлому письменному столу, на котором стоят пивные банки и гигантская ваза с загадочным красным пуншем. Один из парней-любителей-фрисби зачерпывает из вазы собственной кепкой.

Заметив меня, Бетани машет. Я видела статистику: пять процентов окончивших подготовительные курсы Бристона становятся стипендиатами Фулбрайта. Бетани умница и умеет заводить полезные связи. Ей успех гарантирован. Я наливаю себе пива в красный пластиковый стакан, чтобы не стоять с пустыми руками.

Все общаются. Если не общаются, то танцуют. Вернее, просто покачиваются, потому что в комнате битком. Я стою позади одной из девчонок с шарфами. Она болтает с другой девчонкой, на футболке которой написано «От оговорок по Фрейду никто не затрахован». Я, не сдержавшись, прыскаю. Другая Ариэль купила бы эту футболку в черном цвете и ездила бы в ней на дебаты, пока умма не сказала бы ей, что такое приличные люди не носят.

Несмотря на гремящую музыку, девчонка с футболкой по Фрейду слышит мой смешок. Она оборачивается и улыбается. Девчонка с шарфом делает шаг в сторону. Они впускают меня в кружок. Впускают меня в свой круг.

– Привет, – говорю я, – меня зовут Ариэль.

Девчонка с шарфом салютует мне стаканом.

– Сара.

– А я Сими.

Они обсуждали Эксплораториум. Это музей, в который они ездили на прошлой неделе, там куча всяких занятий и выставок на научные темы. Сими больше всего понравился биологический стенд о близнецах.

– Это, грубо говоря, такая мозаика, где перемешаны фрагменты лиц близнецов, – объясняет она, – что интересно, потому что они, хоть и ужасно похожи друг на друга, обладают собственными отличительными чертами.

– И правда очень интересно, – соглашаюсь я.

Сара радостно вздыхает. Делает глоток пива.

– Ну не классно ли, что мы можем обсуждать такие темы?

Она взмахивает ладонью с оранжевыми ногтями в мою сторону.

– Типа, я вижу, что тебе по-настоящему интересна тема близнецов с биологической точки зрения – в отличие от моих родителей, которые говорят: «Как мило, Сара» и переводят разговор на что-то скучное, вроде работы.

Я пожимаю плечами. Я без конца что-то рассказываю про науку Джиа и Эверет. И они всегда внимательно слушают. Эверет была в экстазе, когда я все уши им прожужжала про оральную, анальную и фаллическую стадии по Фрейду. Скорее всего потому, что ей нравилось произносить слово «фаллическая».

Сими рассказывает про своего четырнадцатилетнего брата, который выходит из комнаты, когда она упоминает в разговоре свой научно-исследовательский проект.

– Господи, да, – говорит Сара, вскидывая свой стакан с напитком. – Как-то раз я показала сестре фотографию мыши, над которой я проводила опыты, и она сказала, что ее сейчас стошнит.