Короли ночной Вероны

Вообще-то, странное дело. Ректор считал, что в наш просвещенный век телесные наказания студентов — анахронизм и не то чтобы запретил их в университете (такое вопросы решались не им), но просто не поощрял их применения, разве что к совсем уж зарвавшимся студентам да и то начальных курсов. Хотя попробовал бы кто сейчас высечь меня — мигом получил бы перчатку в лицо, а отвечать на вызов студента преподаватель хоть и не обязан (это даже им прямо запрещено Уложением об обучении), но если перчатка брошена перед всей аудиторией… Впрочем, подобные прецеденты имели место достаточно давно и закончились плачевно как для профессора, так и для студента. Не долго думая, герцог, разбиравший эту прискорбную историю повелел выпороть обоих дуэлянтов.

— У нас чинзано осталось? — спросил я у Козимо.

— На этого еще переводить, — пробурчал он, встряхивая бутыль — на дне еще плескалось немного содержимого.

— Нас это уже не проймет, а вот Паоло вполне хватит, — резюмировал я. — Давай бутыль.

Козимо протянул мне ее, но к Паоло подходить не захотел.

— После Мальвани еще и с этим общаться… — буркнул он, направляясь в прямо противоположную сторону.

Я же подошел к погруженному в себя Паоло и потрепал по плечу.

— Что стряслось на сей раз? — спросил я его.

— Только неправильно фразу построил, — обижено протянул Паоло, — а он меня тут же к себе и розгой… А все только смеялись…

— Мог бы уже привыкнуть, что тебя все так сильно «любят», — не подумав, сказал я.

— И ты туда же. — Паоло фыркнул и попытался уйти побыстрее, но я перехватил его за плечо и протянул бутыль.

— Не начинай, лучше глотки вот этого.

— Что это? — Он недоверчиво покосился на нее.

— Чинзано. Пей, поможет.

Доверившись мне, Паоло глотнул, сморщившись от горечи полынного вина, и закашлялся. И тут навстречу нам вышла его сестра.

— Что это значит, Габриэль?! — возмутился она. — Ты что же, решил напоить Паоло?!

— Ему сейчас полезно, — ответствовал я, ничуть не смутившись ее праведным гневом.

— Это тебе полезно. — Она вполне адекватно ценила следы вчерашнего возлияния, украшавшие мое лицо. — И нечего спаивать моего брата!

Паоло попытался спрятать бутыль за спину, но выронил ее. Благо, она и так была почти пуста, чинзано пропало совсем немного — полглотка, не больше.

— И вообще, что это с тобой, братишка, а? — продолжала в том же духе Изабелла, даже не заметившая этого или сделав вид, что не заметила. — Стоишь уже как-то неуверенно. Сколько еще оставалось в той бутыли?!

— Мало, — заметил Паоло. Ох и зря же он это сказал!

— Остальное выпить успели, да?! — ярче прежнего вспыхнула она.

— Да нет же, там и было мало, — неуверенно протянул Паоло. — Я только глоток сделать успел.

— Ага, так я тебе и поверила. За дурочку меня держишь? Ты же на ногах не стоишь.

— По другой причине, — встрял в их разговор я, вступаясь за несчастного паренька. — Его только что выпороли, а ты, Изабелла, еще и нападаешь. Паоло сейчас нужно обнять, приласкать… А это, увы, не по моей части, тут я не помощник, мне девушки нравятся. Не хочешь, кстати, ко мне заглянуть?

Возмущение на лице Изабеллы переросло в настоящую ярость, она явно раздумывала как бы половчее залепить мне хорошую пощечину, но вот Паоло привел меняв настоящее смятение. Он раскраснелся от моих слов, словно девица, да-да — это был именно румянец смущения и появился он на его щеках примерно когда я сказал, что его стоит обнять и приласкать. Что это может значить?!

— Хватит! — воскликнула Изабелла, раздумав бить меня по лицу, вместо этого она схватила Паоло за рукав и потащила за собой.

Я же пожал плечами и направился, наконец, к «Чернильнице», чтобы отпраздновать с друзьями окончание семинара по энеанскому праву, но добраться туда не успел. На полдороги меня перехватил немолодой человек, судя по виду — один из учителей.

— Вы ведь друг Паоло Капри, не так ли? — поинтересовался он.

— Да, — отпираться было бессмысленно, да и зачем? — Мое имя Габриэль Эччеверриа. С кем имею честь?

— Леонардо ди Амальтено, — представился он, — учитель энеанского.

— Это вы, что ли, высекли несчастного Паоло. — Я даже не спрашивал его, я был уверен. Интересно, зачем же?

— Я все же учитель, синьор Габриэль, — менторским тоном напомнил мне ди Амальтено (а то я и сам не знаю!), — и этот вопрос мне решать. Но меня интересует другой вопрос: есть ли у вас шрам на груди? Он идет примерно от левого плеча до низа живота.

— Вы хорошо осведомлены о моей анатомии, синьор Амальтено. — Ох и не понравился же мне этот разговор! А уж когда он перешел в какую-то совершенно иную плоскость.

— Так вот ты чью личину взял, Айнланзер, — без слов произнес ди Амальтено, — значит близится Пробуждение моего братца.

— Оно может случиться весьма скоро, — подтверждает какая-то часть меня, к которой я не имею ни малейшего отношения, — а может быть, все пройдет так, как происходило тысячи лет.

— Нет, — возражает ди Амальтено, хотя я отлично понимаю — говорит не он, а точно также, как со мной, нечто внутри его, — потому что здесь я.