Короли ночной Вероны

И тут парень заговоривший со мной совершенно тем же ничего не выражающим голосом принялся объяснять мне как легче всего добраться до нашей же университетской библиотеки. Я на мгновения замер, ошеломленный, а затем сорвался с места, выхватывая из-за голенища длинный кинжал. Обнажать шпагу я пока не видел необходимости.

Пальцы парня, объяснявшего мне дорогу, сомкнувшиеся на моем запястье, показались мне даже не железными, а каменными. И что самое жуткое, держа меня буквально подвешенным за руку, он продолжал говорить, как мне добраться до библиотеки, глядя при этом не на меня, а туда, где я стоял до того, как броситься на него. Остальные так и остались стоять, уподобившись статуям, но хотя бы Паоло избивать перестали.

Я рванулся всем телом вверх, захлестывая правой ногой плечо парня, одним из самых сложный приемов саважа, и одновременно нанося левой удар по ребрам. Но и остальное тело противника не уступало по твердости пальцам. С тем же результатом я мог бы молотить или пытаться ломать камень. А он все продолжал говорить. Я висел на его не дрогнувшей руке, отчаявшись бить по ребрам, и решил испробовать на крепость лицо моего противника.

Каблук врезался прямо в нос парня, от чего лицо его смялось будто было вылеплено из сырой глины, глаза утонули в образовавшейся массе. Вот это проняло моего противника. Он замолчал по понятным причинам, отпустил мою руку и… начал меняться. Другого слова не подберешь. И словно по команде его приятели также принялись меняться. Их тела сотрясали какие-то корчи, они то раздувались, то вновь принимали более-менее нормальные форму и размеры, конечности хлестали будто лишились костей, лица стерлись полностью, остались только какое-то гротескные маски, так словно были нацарапаны палкой по все той же сырой глине.

За всеми этими метаморфозами я наблюдал, раскрыв рот, лежа на полу склада. От удивления я не мог и пальцем шевельнуть, не то, что подняться на ноги. Когда же я, наконец, обрел вновь контроль над телом, это произошло примерно за минуту до того, как незнакомые парни закончили превращение в чудовищ. Я понял, что так до конца не оправившаяся от ранения правая рука отказала окончательно (надеюсь, все же временно), однако в остальном тело более-менее повиновалось, чем я и воспользовался. Оттолкнувшись корпусом от пола, я ударил ближайшего монстра в грудь. И вновь, как по камню! Мог бы и сразу понять. Отбив пятки, я обрушился обратно, а сверху на меня уже обрушивалась квадратная нога чудовища.

Лишь в последний момент я успел перекатиться и заметил, как «колонна»-конечность моего врага раздробила в щепу пол в считанных дюймах от моего бока. Еще раз перекатившись, я подскочил на ноги и тут же получил по лицу такой же каменной, как и у первого, ногой. Кажется, треснула челюсть. Проклятье! Я полетел к стене, больно прикладываясь локтями и коленями, и врезался в нее спиной. Теперь трещали ребра!

Баал и три тысячи демонов!

Камзол и рубашка разорвались на груди, обнажив старый шрам, о котором вчера упоминал странноватый учитель энеанского. Не знаю, что на меня нашло, но я, словно кто-то водил моей рукой, полоснул ногтем точно по алеющему шраму. Сначала на пальцы брызнула кровь, а после неожиданно они сомкнулись на рукояти длинной шпаги с закрытой гардой, возникшей в моей ладони. Не спрашивайте, как? Не знаю!

А дальше тело действовало как бы само по себе. Клинок таинственной шпаги рассек ближайшего ко мне голема (именно так звали то чудовище, в которое превратились парни) надвое. Он осыпался на пол грудой глины и камня. Остальные двое не захотели разделять его судьбу. Один отошел к Паоло, подняв его за волосы, второй же отступил к его сестре и сжал свои каменные пальцы у нее на горле.

Это увидел Паоло. И тогда началось самое интересное! Я, повинуясь наитию, кинул шпагу Паоло и когда его пальцы удивительно ловко сомкнулись на ее рукояти…

… Всей своей отточенной поверхностью, закаленной в ледяной воде и теплой крови людей, эльфов и кое-кого, чьих имен не запомнили летописи, я ощущал жажду битвы. И пускай в ней мне не придется напиться свежей крови врагов, но и это сойдет. Големы никогда не были моими любимыми противниками, но я слишком долго не ощущал свиста ветра и упругого сопротивления рассекаемой плоти. Так что любая драка была мне в радость. Даже такая недолгая, как эта…

Я лежал на полу заброшенного склада, глотая ртом казавшийся сейчас каким-то шершавым воздух. С неожиданной ясностью в голове полыхали образы и слова. Я до последнего слова вспомнил безмолвный разговор с ди Амальтено, понял кто он такой и кто такой Паоло, вернее, кто прячется за этими людьми, и… Да, и за мной. Обрели реальность смутные сны, не дававшие мне покоя с самого детства. Так вот в чем дело. Впору с ума сходить, Господь свидетель!

— Что ты разлегся? — донесся до моего ушедшего в далекие эмпиреи знакомый до боли голос. — Поднимайся!