Короли ночной Вероны

Надзиратель осклабился еще шире и почти не наклоняясь (он был невысокого роста) подхватил меня и поставил на ноги коротким рывком. После он ухватил меня за шиворот и так трещащего по всем швам камзола и буквально поволок меня по коридору, бурча себе под нос нечто нечленораздельной, лишь то и дело повторялось его излюбленное выражение «ишь-понимашь». Таким образом он доставил меня в кабинет начальника тюрьмы, который сейчас занимал мой отец, бросив меня на жесткий стул, надзиратель удалился, оставив нас с отцом наедине.

— Что ты наделал, Габриэль? — спросил отец. — Что произошло в доме Лоренцо Фичино?

— Бой, — только и ответил я, — если твои стражи этого еще не поняли. — Я решил придерживаться обычной линии поведения.

— Ты ворвался в дом Герцогского ловчего с целой толпой убийц, — произнес отец, — и прикончил его. Наш сюзерен жаждет крови, твоей крови.

— Ты и сам понимаешь, что это — чушь, — рассмеялся я. — Ты же видел, как лежат тела, и где нашли меня.

— Тебе и мне это отлично видно, но не герцогу. Ты единственный выживший в доме его ловчего, а значит — единственный виновный. Там ведь нашли еще и тело Данте Фьеско, а в Вероне сейчас только немой не болтает о его любовной связи с женой Лоренцо. Ты же последние годы жил в его доме и был его другом, так что для герцога все более чем очевидно.

— Если меня отправят на плаху, то что ты можешь сделать — ты ведь даже семью не сумел спасти.

— Почему? — Отец как-то весь поник после этих слов. — Почему ты так ненавидишь меня?

— А почему ты не ненавидишь меня?! — Я вскочил на ноги и ударил кулаком по столу. — Меня выгнали из университета за историю с мальчишкой, влюбленным в собственную сестру, я бабник, пьяница и дуэлянт. Я воплощение всего того, что так презираешь в людях, что ненавидишь в них, но на меня твоя ненависть не распространяется. Почему?!

— Ты мой сын, — просто ответил он, — мое дитя и я не могу не любить тебя. Иначе я бы был не отцом, а просто родителем.

Будь ты проклят, баалов философ, все мои старания идут насмарку из-за твоей неизбывной доброты. Сколько же страданий ты приносишь самому себе, не желая отказаться от меня, стать, как ты сам говоришь, просто родителем. Это все только для тебя!

— Лучше тебе покинуть город, отец. — Я и не заметил как моим голосом помимо моей воли заговорил Айнланзер. — Уезжай из Вероны, скоро тут начнется такое, что грешники Долины мук позавидуют жителям города.

— Что с тобой, Габриэль, тебе что, дурно?

— Нет, — теперь уже снова говорю я, а не почуявший что-то Меч Драконов. — Я просто устал от бессмысленных разговоров с тобой, отец, — в отличии от моего alter ego я не стал выделять это слово тоном, да еще и таким издевательским образом. — Если уж мне предстоит умереть, так дай мне отдохнуть от тебя перед смертью.

Отец долго глядел на меня, но через несколько секунд, поняв, что разговаривать я дольше не намерен, поднялся и стукнул в дверь, вызывая надзирателя.

Глава 6

Я не спал, после столь долгого отдыха сна, естественно, не было ни в одном глазу. Я погрузился в нечто, вроде транса или медитации, какой предаются цинохайские горные монахи, не имеющие никакого отношения к представителям Церкви (они даже в Господа не веруют), в этом состоянии я видел то, чего никак не хотел бы видеть, но мои желания мало интересовали Айнланзера.

Паоло вышел из дилижанса и помог Изабелле, потом взял у носильщика их небольшой чемодан с немногочисленными вещами молодой семьи, которой они должно быть казались другим. Оглядевшись в поисках Габриэля, Паоло был неприятно удивлен его отсутствием и теперь терялся в догадках, где его искать. Ведь он совершенно не представлял куда ему податься в родном городе — не в университет же, в конце концов, идти, в комнату в общежитии. Усмехнувшись этой мысли Паоло взял сестру под руку и, взяв левой чемодан, двинулся прочь со станции дилижансов, чтобы не толкаться среди множества людей, выходящих и садящихся в дилижансы.

Катан завис в воздухе на расстоянии примерно трех ярдов над головами людей. Пора покончить с этим Паоло, из-за него лорд Розиэль, лишенный силы, просто сходит с ума — пусть он умрет и тогда, восстановив свои силы полностью, его возлюбленный повелитель сможет, наконец, освободить своего брата-бунтаря. Но это будет не сейчас, не сегодня и не завтра, пройдут годы, прежде чем Алексиэля можно будет «вынимать» из тела смертного. А сейчас Паоло должен умереть!

Катан собрал силу в единый кулак и швырнул его в мрачноватого, озирающегося по сторонам юношу, шагающего под ручку с сестрой сквозь толпу на станции имперских дилижансов.