Короли океана

После того как буканьер убивал, к примеру, буйвола, первым делом он снимал с него шкуру, скатывал ее и на время подвешивал к нижним ветвям ближайшего дерева, потом охотился дальше. Забив таким образом с десяток или дюжину животных, а буканьеры, заметим, охотились только с ружьями, он раскладывал шкуры, взваливал их себе на плечи, порой по три-четыре штуки зараз, и шел со своей и впрямь непосильной ношей домой, преодолевая порой по два-три лье.

По возвращении в букан он приступал к процессу колования, а именно: раскладывал шкуры на земле шерстью вниз, растягивая их втугую на остро заточенных кольях, которые вбивал в землю на пять-шесть дюймов; после этого он посыпал шкуры порохом и вручную растирал каждую пемзой в течение часа, потом сметал порох и посыпал шкуру каменной солью. Отколованная таким образом шкура оставлялась в натянутом положении еще на сутки. После этого она становилась достаточно выдубленной и вполне готовой к продаже.

Этим-то как раз и занимался Польтэ до того, как к нему пожаловал Дрейф.

Скоро подоспели и работники; их было четверо, и каждый нес на своих плечах по три шкуры – значит, охота удалась. Впрочем, об их возвращении в букан стало известно еще до того, как они объявились сами: первой примчалась дюжина голодных, остервенело лающих псов.

Букан охватило необычайное оживление; каждый был занят своим делом и предавался ему с радостью и удовольствием.

Польтэ по-доброму обходился со своими работниками: работой их не загружал, напрасно не обижал, а главное – не колеблясь делил с ними все тяготы их трудов. И они платили ему взаимностью и были готовы убить за него всякого, притом не задумываясь.

Около пяти часов вечера, когда кок, приготовив добрую подливу и слив ее в калебас, возгласил, что кабан прожарился до хрустящей корочки и что пора бы уже к столу, объявился Данник со своими товарищами.

Они встретили отряд охотников в одном лье от букана: тот возвращался обратно в город. Дамы были так напуганы, что им не доставало ни сил, ни духу продолжать прогулку, прерванную столь трагическим образом.

Сразу же после стычки господин д’Ожерон отрядил в Пор-Марго одного из работников, наказав ему поскорее привести лошадей. Когда же лошади наконец были доставлены, невзирая на уговоры Монбара и его товарищей, отряд в полном составе двинулся обратно в Пор-Марго, куда он, добавил Данник со свойственной ему рассудительностью, верно, уже прибыл или, по крайней мере, был на подходе.

Что же касается Олоне, тот, ни под каким предлогом не пожелавший расставаться со своими новыми спутниками, поручил Даннику успокоить брата и передать ему, что еще никогда не был так счастлив, отчего старый флибустьер нахмурился и призадумался… и после коротких колебаний собрался было возвращаться в Пор-Марго.

Польтэ с большим трудом удалось уговорить его остаться в букане на ночь, и то лишь после того, как он дал понять своему другу, что будет считать его уход чуть ли не оскорблением.

Исчерпав все доводы и поддавшись на уговор, хоть и против воли, Дрейф сел вместе со своими товарищами за стол, а точнее, прямо на траву с банановым листом вместо тарелки перед собой и кучей ямса по правую руку; калебас с соусом по-флибустьерски, равно как и источающая дивный аромат жареная кабанятина, были помещены в середину круга.

Трапеза проходила так, как оно было заведено у буканьеров: каждый, вооружившись ножом, отрезал себе от туши по куску на свой вкус, и все молча принялись за еду со свойственным каждому аппетитом. После того как друзья насытились, объедки были поделены поровну между псами – те смирно просидели всю трапезу в сторонке и только жадными, горящими глазами, облизываясь, неотрывно следили за происходящим.

На Антильских островах день равен ночи: солнце восходит в шесть часов утра и заходит в шесть часов вечера; сумерек, как таковых, там не существует: едва заходит солнце – наступает ночь.

Буканьеры, чья жизнь была далеко не из легких, ложились с заходом солнца и вставали с рассветом.

Польтэ хотел из вежливости выкурить по паре трубок со старым своим товарищем, но уже через полчаса был вынужден отказаться от своей задумки, потому как уже засыпал буквально на ходу. Дрейф предложил ему отправиться на боковую, а когда буканьер начал было сопротивляться, он признался, что и сам едва стоит на ногах от усталости и что у него слипаются глаза; на этом они, собственно, и расстались, и каждый юркнул в свою палатку.

Береговые братья везде и всюду носили с собой палатки из тонкой ткани на ремне за спиной, и не ради удобства, а по необходимости. Они не смогли бы выдержать и дня в лесных чащобах или на просторах саванны, не будь у них верного средства защиты от докучливых москитов, те сожрали бы их заживо.