Короли океана

После этого разговор перешел в задушевное русло и продолжался уже без лишних церемоний; спустя четверть часа, когда трое путников добрались до Медельина, они уже стали лучшими друзьями на свете – можно было подумать, что они связаны узами дружбы лет десять, никак не меньше.

У дона Педро Гарсиаса было в Медельине прелестное жилище с большим садом, полого спускавшимся к реке.

Хозяина у дверей его дома, а именно так, и никак иначе, можно было назвать это обиталище, встречали трое услужливых пеонов – на их радостные приветственные возгласы из дома вышла женщина лет тридцати трех, еще довольно милая, с чертами, исполненными приятного, доброжелательного достоинства, какое обыкновенно наносит свой отпечаток на лица степенных матерей семейства, проживших праведную жизнь. Рядом с женщиной держались две девчушки – четырнадцати и пятнадцати лет, до того похожие на нее, что нетрудно было догадаться – она их родная мать.

В Мексике гость и в самом деле считается посланником Божьим; по крайней мере так оно было еще в те весьма далекие времена, когда я живал в этой прекрасной стране. С тех пор эту многострадальную землю постигло столько перемен, включая революции и иноземные вторжения, что теперь мне трудно судить, все ли там осталось так, как прежде.

Как только нога гостя переступала порог дома, где его ждали, он тотчас становился членом семьи и, соответственно, был волен вести себя без всякого стеснения, не опасаясь подвергнуться шквалу нескромных вопросов, коими в нашей благословенной стране, претендующей на звание культурно развитой, ни с того ни с сего докучают иностранцам.

Двое погонщиков, после того как с помощью пеонов распрягли мулов и с удобством разместили их в просторном загоне, были препровождены в отведенные им комнаты, где они могли отдохнуть в ожидании близкого часа завтрака.

Минуло два дня – все это время чужаков обхаживали самым благожелательным образом. Дон Педро Гарсиас, которому нечем было заняться, напросился к ним в проводники. И не только показал двум нашим друзьям все местные достопримечательности, но и представил их многим зажиточным односельчанам, чье покровительство потом могло бы им очень даже пригодиться.

Ко всему прочему, он ввел их в дома, где играли по-крупному и где для вящей достоверности, что они-де самые настоящие мексиканцы, нашим искателям приключений тоже пришлось попытать удачу и поставить на кон несколько золотых унций[61].

И удача, как ни странно, благоволила им – если бы они продолжали играть дальше, то, вполне вероятно, выиграли бы кругленькую сумму, однако ж осторожности ради они вовремя остановились, удовольствовавшись репутацией баловней судьбы, которую заслужили у других игроков.

Часть привезенных тюков Олоне с Питрианом распаковали, чтобы удовлетворить любопытство дочек дона Педро Гарсиаса. Они, к вящему изумлению девочек, показывали им великолепные расшитые крепдешины, дорогие шелка, всевозможные украшения; но, несмотря на самые настойчивые просьбы селян, они отказывались продавать что-либо в Медельине, решив, по их заверениям, приберечь свои товары для Веракруса, где рассчитывали выручить за них более выгодную цену, сбыв все скопом какому-нибудь солидному торговому дому.

Столь правдоподобный предлог, однако, служил слабым утешением для медельинских дам, тем более что дочери дона Педро Гарсиаса только распалили их любопытство своими восторженными рассказами, уж больно походившими на сказки.

Но погонщики упорствовали – никакие уговоры не могли заставить их, выражаясь коммерческим языком, пустить в продажу свое добро на месте. В конечном счете у них были на то и правда серьезные основания: ведь красота и широкий выбор товаров открывали им двери в самые богатые дома Веракруса, и так в конце концов они смогли бы, не вызывая подозрений, попасть к герцогу де Ла Торре.

Вечером второго дня по их прибытии в Медельин, после обеда Олоне объявил дону Педро Гарсиасу, что завтра на рассвете они с напарником собираются покинуть деревню, чтобы успеть ранним утром добраться до Веракруса.

Такое решение огорчило всех домочадцев радушного хозяина: они принялись возражать против столь скоропалительного намерения, уверяя гостей, что, мол, лишних два-три дня погоды в их торговых делах не сделают, а посему ничто, дескать, не мешает им погостить у них еще хотя бы… и так далее, и тому подобное.

Олоне отвечал так: прежде всего, он действительно сожалеет, что принужден расстаться с такими добрыми друзьями; но ему и правда необходимо поскорее управиться с делами, тем более что корабли из Европы уже дожидаются на рейде, что сами они и без того слишком задержались и что обилие товаров может обесценить их собственные, вследствие чего они понесут значительные убытки.