Короли океана

О ловкости буканьеров ходили легенды. Они запросто перешибали с одного выстрела плодоножку у висящего на ветке апельсина; ружья, которые специально для них изготавливали двое искусных ружейников из Нанта и Дьепа – Браши и Гелен, обладали невероятной дальнобойностью и поразительной прицельной точностью, к тому же при стрельбе из них использовался превосходный, так называемый флибустьерский, порох, который только у них и был; поэтому в восьми случаях из десяти простые поединки почти всегда заканчивались смертью одного из соперников.

Серьезные дуэли были посложнее: после обмена выстрелами, если оба противника оставались на ногах, они брали в руки абордажные топоры и рубились не на жизнь, а на смерть; и почти всегда в подобных случаях на поле брани оставались лежать оба противника.

Рассказывали, как о настоящем чуде, об одном поединке, из которого Красавец Лоран вышел без единой царапины, проломив топором череп своему сопернику.

В этот раз речь тоже шла о серьезном поединке: Босуэлл заявил, что иначе и быть не может.

Монбар и Дэникан вели переговоры довольно долго: двум секундантам все никак не удавалось договориться. Наконец после продолжительных споров они пришли-таки к соглашению.

Монбар принес пару абордажных топоров – их внимательно осмотрели, после чего передали соперникам, чьи ружья были заряжены с неменьшим тщанием. В конце концов договорились, что по сигналу Монбара противники одновременно вскидывают ружья и открывают огонь, не целясь.

Соперники разошлись на восемьдесят шагов друг от друга. Босуэлл был бледен и хмур, Олоне улыбался; ни тот ни другой не проронили ни слова.

Монбар и Дэникан встали справа и слева от противников, в десяти шагах от них. Олоне и Босуэлл держались прямо и твердо – ружье к ноге.

– Огонь! – рявкающим голосом скомандовал Монбар.

Два выстрела слились в один.

Пуля Олоне перебила ружье Босуэлла, когда тот держал его навскидку, и в сжатых пальцах флибустьера остался только приклад. Олоне был бледен как полотно и покачивался; он уронил ружье и крепко прижал руки к груди, словно задыхаясь.

Все произошло в считаные мгновения.

Красавец Лоран, Мигель Баск и остальные флибустьеры, как и было оговорено, держались в стороне; перипетии поединка, казалось, их нисколько не занимали, хотя на самом деле они наблюдали за происходящим самым пристальным образом, поскольку питали живейшую симпатию к Олоне.

– Вперед! – прокричал Монбар.

Босуэлл вздрогнул, губы его искривились в зловещей усмешке, он издал сдавленный возглас, больше похожий на тигриный рык, и, потрясая топором, полусогнувшись, с ошалелым видом кинулся опрометью на соперника.

И тут Олоне выпрямился, глаза его вспыхнули; он схватил топор и ринулся навстречу противнику.

Послышался резкий, металлический скрежет топоров, ударившихся друг о друга несколько раз подряд; вдруг Олоне вскрикнул, обхватил противника своими крепкими руками, сбил его с ног, и они вдвоем покатились по земле.

Но уже через мгновение было видно, как Босуэлл растянулся на траве, а Олоне продолжал удерживать его, упершись коленом ему в грудь, левой рукой схватив его за горло и занеся правую, с топором, у него над головой.

– Сдавайся, презренный негодяй! И покайся! – вскричал молодой человек.

Босуэлл только яростно крикнул в ответ, предприняв отчаянное усилие, чтобы вырваться из железной хватки противника, но безуспешно.

– Что ж, тогда сдохни как собака! – не унимался Олоне.

И тут же почувствовал, как кто-то держит его за руку.

Он невольно обернулся – и воскликнул от удивления и восхищения.

Слегка склонясь над ним, едва придерживая своей тонкой ручкой огромную рукоятку топора, Майская Фиалка, бледная точно призрак, но улыбающаяся, взывала к нему своим чарующим взглядом, лучащимся из-под полуприкрытых век. Против трогательно-умилительного выражения ее глаз никак нельзя было устоять.

– Чего тебе? – изумленно проговорил молодой человек, не понимая, по причине своего простодушия, кто перед ним – то ли девушка во плоти и крови, то ли неземное существо, неподвластное человеческой природе.

Монбар, Дэникан и остальные Береговые братья, удивленные, помимо своей воли, столь необычной сценой, незаметно подошли ближе и окружили ее участников.

– Ты одолел его, – отвечала девушка мелодичным голосом, дивные нотки которого мягко проникли в самое сердце флибустьера. – Будь же милосерден, отдай мне его жизнь.

Олоне было вскинул руку в знак протеста, но девушка тут же остановила его.

– Сам Господь удержал тебя от искушения поразить смертью злодея, – продолжала она с дивной улыбкой. – Так не будь же неблагодарным, ибо пролитая кровь, – прибавила она со вздохом, – оставляет несмываемое пятно.

Олоне, почти зачарованный ее трогательными словами, с тревогой и недоумением огляделся по сторонам. Береговые братья кивнули в знак согласия.

– Ты не отвечаешь мне? – промолвила девушка таким восхитительно-певучим голосом, что юношу насквозь пронизала дрожь.

– Ладно! – смягчив свой грубоватый голос, выдохнул он. – Раз ты просишь, пусть живет. Но только тебе одной я вверяю его жизнь.