Короли Севера (СИ)

Теперь помолчал Халдир, перебирая в памяти кое-какие события десяти-одиннадцатилетней давности.

— А, ну тогда понятно, почему пробудилось Проклятие Дурина.

— Вот и я о том же, — спокойно и невыносимо величественно выговорил Трандуил и задрал подбородк. И Халдир так и не понял, смеяться ему сейчас — или выразить сочувствовие.

***

— То, что Ольва давным-давно говорила о Торине, это понятно. Но с чего ты решил, что она пошла именно к нему?

— Она всегда шла к нему, когда… огорчалась или обижалась… на… меня, например, — сказал Трандуил. — Почему теперь она должна поступить иначе?

— Но с чего ей обидеться на тебя?..

Галадриэль, Келеборн, Иргиль, Трандуил, Даэмар, Иллуир и еще два или три эльфа из самых приближенных Галадриэли сидели на самом высоком талане Карас Галадона. Ни один человек, если бы его чудом поместили бы сюда, не признал бы в круглом зале с превосходным шлифованным полом всего лишь платформу, устроенную на Древе. Ветви стен переплетались очень плотно, оставляя открытыми оконные проемы. Талан выглядел ничуть не менее великолепным, чем дворец Трандуила — правда, все огни тут были закованы в светильники из толстого стекла, и каминов на таланах не устраивали.

Зато для каждого гостя, на каждом кресле были приготовлены теплые покрывала, а две эльфийки принесли теплое вино — как раз для прохладного позднего вечера. Таланы были одним из древнейших жилищ эльфов, и сохранились они только здесь, в заповедном Золотом лесу.

— Есть причина, леди, — сказал Трандуил. — Если позволишь, я бы хотел просить тебя припасть к силе Зеркала.

— О, мое Зеркало не всегда показывает именно то, что спрашиваешь, — усмехнулась Галадриэль, — а если и покажет то, что спросил, то не обязательно это правда. Иногда волшебная вода показывает страхи или сомнения, развилку пути, прошлое или будущее.

— И все равно. Я бы хотел… если ты позволишь.

— Конечно. Ты Владыка всех эльфов Средиземья, ты наш король, — Галадриэль наклонила голову. — И ты так давно не ступал в Лориен, что тебе здесь все открыто и все позволено. Мы живем магией и тайной, мы защищены от нападений, просто потому, что мой Золотой Лес так расположен. И Мория долгие тысячелетия была нашим союзником, а затем, после ее падения и гибели, просто безмолвным соратником, оберегающим с запада. Орки не могут подойти к нам, а гоблины Мории, даже если иногда и вылезали в эту сторону через окна Белой вершины, не причиняли никакого вреда. Вход же, Восточные врата, мы зорко охраняли. Мы были в безопасности и желаем остаться так и далее. Галадрим будут счастливы и обережены здесь, до самой Великой Битвы, и далее, сколько позволят валар.

Трандуил кивнул.

Он с трудом вынес церемонный ужин и множество комплиментов и приятностей, которые говорились эльфами Лориена телохранителям и охранникам Трандуила и ему самому; и сам бесчисленное количество раз сказал все, что только мог, Галадриели и Келеборну, их мудрости, мощи и красоте. Сам же он с раздражением думал, что уже положил бы спать свою свиту, лег бы сам, а наутро продолжил бы путь к Мории через Лориен…

Но когда на небе сложился некий узор из звезд, появления которого ждала Галадриэль, леди легко встала, поманила за собой Владыку; они спустились с талана, оставив прочих наслаждаться десертом, ночью и небом.

Галадриэль шла, невесомая и прекрасная, молча давая возможность Трандуилу собраться с мыслями и рассказать о том, что его терзало.

— Волшебница… — сказал, наконец, Трандуил. — Пожалуйста, постарайся меня понять.

— Я слушаю, Владыка, — тихо проговорила Галадриэль.

— Все, что будет сказано… это лишь следствие моего страха. Я боялся и боюсь, Галадриэль.

— Страх всегда порождает темноту и ошибки, — мягко выговорила леди Золотого Леса. — Я уже понимаю, что ты сделал нечто, недопустимое при достоинстве и мудрости короля. И, кажется, понимаю, почему.

— Я не всегда чувствовал ее. Она уходила в себя, в свои страхи и мысли. И каждый такой раз я начинал понимать, что теряю ее. Она предоставила мне право думать о жене на закате, уходить ненадолго в свое прошлое… но я никак не мог предоставить ей такое же право. Мне надо было каждую минуту ощущать ее.

— О, — сказала Галадриэль. — Это ревность, мой король.

— Это она.

Трандуил помолчал.

— Но через какое-то время я увидел, что это слишком давит ее. Что она не может каждую минуту и секунду оставаться моей. Просто не может, потому что она не эллет, которая была бы счастлива такой судьбой.

— Да, почти любая эллет так и чувствует своего эльда, — сказала Галадриэль, — но вовсе не обязательно и не всегда непрестанно. Ну разве что первые пятьдесят… сто лет… далее чувствование друг друга, ты помнишь сам, становится иным.

— Да. У эльфов. Ольва… начала рваться из леса. Когда только Йуллийель встала на ножки, сразу начались разговоры о… о…

— О Торине?