Короли Севера (СИ)

— Кстати… я не думал о такой вероятности. Но это… дает надежду. Спокойной ночи.

И скрылся за пологом маленького жилища, наскоро собранного из дорожных плащей.

Радагаст так и не отмер.

Эстель выглядел весьма замкнутым и такое чувство, что… разочарованным? Сам хотел стать спасителем для эльфийской девы?

Ветка чувствовала себя так, как будто три дня грузила уголь. Когда ответственность на себя принял Эйтар, у нее словно отпустило узел, затянувшийся где-то в кишках. И теперь отлично пошел отвар Радагаста, сом и какая-то лесная зелень, собранные к столу… Эйтаром?

Порубил орков, поставил палатку, добыл еды, приготовил ужин, успокоил всех, ушел к Тауриэль…

А как у него с техникой секса?

Может, что-то надо подсказать?

Ветка затихла, ковыряясь в голове сома. Даже это. Она любила разбирать рыбьи головы — и хотя сами эльфы их обычно просто выкидывали, Эйтар знал, что и тут Повелительница с чудиной, поэтому убрал жабры и голову запек с остальной тушей…

Ну почему она такая плохая, а эльфы такие хорошие!

Навернулась слеза, очень похожая на пьяную.

И люди хорошие! Вот Эстель. Какой красивый паренек, настоящая гордость человеческого рода. Какая у него замечательная осанка, а повадки — просто королевские. (Эстель в это время наворачивал сомий хвост, деликатно, но быстро, временами прислушиваясь к тому, что происходило в палатке. И да, оттуда доносились какие-то… некоторые! Звуки…)

Рядом с таким юношей можно всю жизнь быть счастливой! А каким он оформится мужчиной! А какие у него будут дети!

Ветка посмотрела на Радагаста, смахивающего на столетнюю колодину, обросшую мхом и опятами. Почтенный, могучий старец, гордость истари. Благородный, но не потерявший силы…

Очень вовремя из-под ушанки появился хвост птички, и на волосы и лицо благородного старца потекло…

Ветка замотала головой. И обнаружила, что и Эстель перестал жевать и смотрит на нее с подозрением.

— Ольва, — сказал юнец, будущий муж и суперпапаша, — там точно пробка не подтекала, у этого зелья? Ты странная.

— Слава Ауле, я заметила, — буркнула Ветка. — Нет, флакон закрыт плотно. Это… эманации. Мы же люди. Реагируем. Ты тоже?

— Ну… немного. Нельзя остаться равнодушным. И жаль, нельзя убить орка еще раз. Раза два. Три.

Ветка повертела головой. Надо было и правда устраиваться на ночевку.

Почти все дорожные принадлежности пошли на устройство палатки для Тауриэль.

Эстель, взяв легкий плащик, выбирал место помягче, посуше и подальше от Тауриэль и Эйтара. Крошка с хрупаньем питалась какими-то приречными травами, Радагаст сидел неподвижно и без признаков жизни, Сет умчался охотиться.

Ветка пришла к Эстелю. Путники молча улеглись, Эстель обнял Ольву, прижал к себе и замотался плащом.

Не спалось, совсем не спалось.

Временами слышались тихие стоны, разговоры на квенья. Звуки, которые доносились до Ветки и Эстеля, были столь же красноречивыми, сколь и таинственными.

И Ветка, и Эстель раскалились до крайней степени. И все же руки молодого человека лежали спокойно, а Ольва не вертелась и не пыталась целоваться, хотя очень хотелось.

— Все обойдется? — шепотом спросил Эстель. — Я не знал Тауриэль лично, но, конечно, слышал ее историю…

— Эйтар воевал вместе с ней, когда она была еще в дворцовой страже. А обойдется или нет, утром узнаем…

***

Утром Ветка заболела.

У нее болел низ живота, под коленками, в паху, подмышками. С утра она вообще решила, что умирает, так как ощущение повышенной температуры здесь, в Средиземье, она забыла начисто. Но жар накрыл ее, как после раны, лоб залил пот. Эстель тронул пальцами щеку Повелительницы и вскочил — звать Радагаста.

— Может, от орков что-то подхватили, — лепетала Ветка. — А может, я просто простыла… не помню, чтобы я так болела, правда… извините…

Радагаст очнулся и принялся хлопотать у костра, согревая травы, изготавливая отвары.

— Ты как-то тоже не совсем просто так занедужила, — сказал он. — А ну-ка, расскажи мне, не болела ли ты в Пуще? Я так давно там был, что не помню, какие там есть растения, цветы…

— Не болела…

— Что ела? Что пила? Ты отравлена, Ольва, и как я вчера не заметил, где были мои глаза, — сердито бурчал Радагаст. — Не ждал увидеть это в тебе… отравлена… беладонной, корнем фиалки, дурманом… кто же тебя так?

— Я… принимала цветочные капли… от бессонницы…

— Да что они там, целительницы, в Сумеречье совсем ополоумели! — сердился Радагаст. — Но тут я хоть понимаю, что произошло, и могу помочь… хоть это и женская магия, давняя, древняя, но эльфийская, а потому мне понятная… тут пока вся беладонна из твоего тела не выйдет, придется помучиться…

— Самое главное, это не заразно…

— Не заразно, не заразно… но тебе бы быстрее к Трандуилу.

— Зачем?

— Жар тела будет охватывать. И жажда. Как у нее, — Радагаст кивнул в сторону палатки. — И плохеть будет, шла здоровая и упала больная. Не годится это для пути.

— Но я-то не умираю… от этого вот? — уточнила Ветка. «Этого только не хватало!»