Корона из шипов

– Я просто отбываю наказание. Он сказал не покидать этих стен, это все, что я делаю.

– Его воля меняется день ото дня, – проговорил Лорен. – Он хочет видеть тебя вместе с братьями и сестрами в кабинете.

– Чтобы назначить другое наказание.

Он наклонился вперед и взял ее за руку. Кирстин развернулась к нему. Когда он увидел ее вблизи, у него перехватило дыхание. Черные тени пролегли вокруг под ее красными, опухшими глазами. Он ненароком на мгновение примерил на себя эту безмерную тоску. Ему пришлось сглотнуть, чтобы ком, уже подступивший к его горлу, не задушил его окончательно.

– Ты невиновна. Тебе нечего бояться.

Кирстин с иронией улыбнулась.

– Не пытайся убедить кого-то, когда сам не веришь своим словам.

Лорен перевел взгляд на окно. Его рука дрогнула. Он скрестил пальцы на животе. Безымянный наблюдал, как одиноко повисла ее ладонь.

– Значит, тебя просто силой отведут к нему, а после снова запрут здесь.

Кирстин пожала плечами.

– Я живу в клетке с самого рождения, – призналась она. Ее лицо на миг сморщилось от горечи. – Это Келани заставила меня забыть о неволе.

Лорен вздохнул. Кирстин посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Думаешь, она еще жива? – Слезы покатились по ее щекам. – Думаешь, я смогу увидеть ее опять? Она должна была сдаться. Ты должен был настоять! – крикнула она ему в лицо. Ее взгляд стал суровым.

– Кирстин, – сказал он совершенно спокойно, – я сделал все, что мог. Если бы ты только видела, как каждый раз менялось ее лицо, когда я повторял ей это… – Лорен опустил голову. – Я не подведу свое Имя. Я не сдамся. Так что я попытался убедить ее в том, что она сможет выиграть. И… она сделает это, – выдохнул он.

Лереса кинулась на него, ударяя в грудь солдата своим ослабшими от истощения кулаками. Он подхватил ее, чтобы они оба не свалились на пол.

– Ты делаешь это снова, – она рыдала, не скрывая больше гнев. – Врешь мне. Ты не веришь, что она победит.

Лорен взял ее за подбородок, призывая посмотреть на него.

– Она победит, если последует моему совету и применит все то, чему мы с Седриком научили ее, – заявил он категорично. – Последнее слово за ней. Что бы ты или я ни наговорили ей, в конце концов она поступит так, как считает нужным.

Лорен выпрямился, потянув ее за собой. Кирстин встала.

– А теперь забудь о своей сестре и подумай о себе, – попытался он уйти от болезненной темы. – Что она подумает о твоем поведении? Ты ничего не можешь сделать, кроме как молиться Четверке, чтобы они помешали остальным бойцам, поэтому сосредоточься на возвращении своей потерянной свободы. Или ты хочешь оставаться запертой в этой комнате всю оставшуюся жизнь? Кирстин, которую я знаю, не стереть улыбку торжества с лица. Если бы секир увидел тебя в этот самый момент, он был бы более чем доволен собой.

Кирстин оттолкнула его ладони, сжавшись при упоминании отца. Она подбоченилась.

– Мне все равно, – процедила лереса сквозь зубы.

– Нет, тебе не все равно.

Лорен раздраженно забормотал что-то себе под нос. Он провел рукой по лицу, приводя мысли в порядок. Безымянный размышлял над своими словами. Он вспомнил просьбу Келани за несколько минут до начала Арены. Если лереса раскрыла его истинные чувства, возможно, он не так хорошо скрывал их, и кто-то другой мог догадаться. Кто-то вроде Кирстин.

После того как Келани воодушевила его, он не переставал себя спрашивать, зачем она дала ему надежду. Открывшаяся перед ним возможность брака с Кирстин мучила его с того момента, он пылко желал этого, и она будто наполняла его грудь чистым воздухом, при этом казалась постыдно невероятной. Однако почему бы и нет? Келани никогда бы не стала настаивать на чем-то, что хоть как-то могло навредить ее сестре. Она сама сказала: никто не знает ее лучше.

Лорен набрался мужества. Он намеревался рискнуть всем: он был в шаге от того, чтобы стать самым счастливым или самым несчастным человеком в мире.

– Тогда сделай это для меня, – попросил он.

Кирстин сморщила носик. Она посмотрела на него растерянно. Замешательство рассеяло ее злобу.

– Мне нужно, чтобы ты сыграла роль послушной лересы, пока Киган не встанет с больничной койки, – начал солдат издалека. – Я попрошу, чтобы он вступился за меня перед твоим отцом, чтобы тот согласился на нашу помолвку и выпустил тебя отсюда.

– О чем ты?

Лорен склонился над ней, беря ее за руки.

– Кирстин… я… ты… – пробормотал он. Язык не слушался его. Он сделал глубокий вдох. Растопырил пальцы. Его руки вспотели. Солдат поднял голову, и увидел, что она наблюдала за ним в ожидании. – Я… не мог сказать раньше тебе об этом, боясь того, что ты станешь меня избегать. Было время, когда я думал, что, может быть, ты знаешь, и ты бы предпочла, чтобы…

– Знаю что? – прервала она его.

Слова встали поперек горла. Лорен сглотнул. Нужно было просто произнести это. Солдат на мгновение зажмурился.

– Что я люблю тебя, – объяснился он наконец, открыв глаза. – Не как брат или друг, – поспешил он добавить, потому что такого рода привязанность была тем, что они оба принимали как должное, бесконечно доверяя друг другу.