Корона из жемчуга и кораллов

Я добралась до таверны поздно вечером в четверг, измученная так, как никогда раньше. Меня остановили солдаты на границе – слава Талосу, Рива нигде не было видно, – и я заплатила им монетами. Все равно меня никто не узнал; я была немытой и слишком худой. Моя одежда была поношенной и старой, а с волосами, убранными под грубый плащ Сэми, я выглядела как бедный мальчик, а не как некогда будущая королева Иларии.

Как только я пошла в конюшню в пятницу утром, я поняла, что Ксандер не сможет проделать остаток пути. Даже когда вчера он дрожал от изнеможения, он продолжал идти, и я не стала бы подталкивать его дальше. Я заплатила хозяину таверны, чтобы он присматривал за ним, пока Талин не сможет его забрать, и заплатила за использование лохматого коричневого пони, такого ленивого, что он едва бежал рысью.

По мере того как проходили часы, я понимала, что мои шансы попасть на рынок до закрытия ускользают. Если бы я не добралась до Сэми, я бы все равно нашла способ добраться до Варинии, но мысль о том, что я разминусь с ним на какие-то несколько часов, а возможно, минут, приводила меня в бешенство, когда я колотила ногами по бокам пони, умоляя его двигаться быстрее.

Наконец, когда смогла разглядеть впереди палатки рынка, я соскользнула со спины пони и побежала. Мои ноги были стерты из-за того, что я засунула их в мокрые ботинки; я чувствовала, как кожа отслаивается с каждым шагом. Но я бежала, и бежала, и не останавливалась, пока не оказалась в воротах рынка.

– Извини, мальчик, – сказал мужчина, разбирая свою палатку у входа. – Рынок закрывается.

Я покачала головой, слишком запыхавшаяся, чтобы говорить, и пробежала мимо него. Повсюду вокруг меня были разобраны прилавки, торговцы продавали последние товары. В то утро помятые яблоки и пятнистая капуста уходили за десятую часть их цены. Я пронеслась мимо них всех, мой взгляд постоянно скользил к небу, молясь увидеть, как взлетает и опускается воздушный змей над оставшимися навесами. Но там ничего не было.

К тому времени когда я добралась до центра рынка, он был пуст, если не считать нескольких торговцев, обменивающихся друг с другом оставшимися товарами. Продавца воздушных змеев и Сэми нигде не было видно. Я рухнула на груду сломанных ящиков, обхватив голову руками. Я зашла так далеко, и мне нужен был Сэми, и все, чего я хотела, – это чтобы кто-нибудь хоть раз позаботился обо мне, забрал меня домой.

– Нора?

Я узнала бы этот голос где угодно. Это был самый сладкий звук в мире, и теперь у меня от отчаяния были галлюцинации. Я продолжала смотреть вниз, пока маленькая рука нерешительно не опустилась мне на спину.

– Нора, это ты?

Медленно, медленно я подняла глаза. И там, одетая в грубую тунику и брюки, – ее красота от этого не стала менее лучезарной, – стояла моя сестра.

– Зейди? – ахнула я.

Мы сошлись вместе, как будто падали в наши отражения в воде, будто два зеркальных отражения столкнулись. Какой глупой я была, поняла я, что потратила столько лет, беспокоясь о том, какими мы были разными, вместо того, чтобы лелеять все то, в чем мы были одинаковыми.

Я забыла, какой она была маленькой, какой нежной, каким знакомым был ее запах, запах дома.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я ее наконец, улыбаясь сквозь слезы, когда коснулась ее щек, губ, волос. – Где Сэми? – Она заплакала еще сильнее, услышав мой вопрос, и на какое-то ужасное мгновение я подумала, что он мертв.

– Он пытался противостоять своему отцу после того, как поговорил с тобой. На его стороне было даже большинство старейшин. Но группа жителей деревни взбунтовалась, требуя, чтобы его изгнали за сговор с покушавшейся на убийство.

– Со мной? – спросила я. – Они все еще думают, что я пыталась убить тебя?

– Это все мать Элис. Она не остановится, пока не настроит всех в Варинии против нашей семьи.

И я думала, что наша мать была безжалостной.

– И Кристос сделал это? Он изгнал Сэми? Своего собственного сына?

– Нет, конечно, нет, – сказала Зейди. – Группа мужчин из деревни сделали это ночью. Они похитили его и увезли в море. Они бросили его там, Нора. – Она всхлипнула мне в плечо, и я крепче прижала ее к себе, а яростная потребность защитить ее, которая вела меня бо́льшую часть моей жизни, двигала мной в эту минуту.

– И ты все равно пришла? – спросила я ее, пораженная ее силой, храбростью, которая, должно быть, потребовалась ей, чтобы прийти сюда одной.

– Я должна была, – сказала она срывающимся голосом. – Я не могла позволить тебе рисковать своей жизнью, возвращаясь сюда снова и снова, когда в этом не было смысла.

– Не волнуйся, – сказала я, гладя ее по голове. – Сэми изобретателен. Он найдет способ выжить. И когда мы вернемся в Варинию, я все объясню губернатору.

Она сморгнула слезы.

– Объяснишь что?

– Принц Сирен мертв, Зейди. Наша борьба окончена.

Она уставилась на меня на мгновение, ее лицо было пустым, когда она пыталась понять смысл моих слов. И тогда я впервые заметила это: она опустила руку ниже, когда обнимала меня.

– Это что?..