Корона клинков

— Да не утруждайтесь выдумыванием имён, я ведь прав, вы не хотите, чтобы я знал, кто вы? Не беспокойтесь, у меня бывают гости, и не редко, которые тоже не любят раскрывать инкогнито. Идёмте в дом, поужинаете вместе со мной.

Аэция заинтересовали собаки. Он никогда раньше не видел таких: высокие, поджарые с грубой жёсткой шерстью и квадратными мордами. Морды эти, отнюдь не дружелюбные, украшали немаленькие зубы в обрамлённых чёрным пастях.

Увидев, что гости с опаской проходят мимо них, Бур Пасечник рявкнул с притворной сердитостью:

— Свои! А ну, захребетники, марш на место, не то к зиме на шапки пущу!

Собаки синхронно повернулись и бесшумно исчезли в глубине неухоженного, заросшего высокой сорной травой сада. Аэций с любопытством и удивлением оглядывался вокруг. У деда Антония был близкий друг, который водил пчёл и с гордостью называл себя пасечником. Но он совершенно не походил на этого лохматого грубого Бура, во всём обширном саду которого не было даже намёка на ульи.

Петлявшая дорожка вывела к приземистому каменному дому с весёлой красной черепичной крышей. Собаки безмолвными изваяниями застыли у входной двери. Обстановка внутри дома оказалась неожиданно богатой, но с налётом холостяцкого аскетизма. На стене висела внушительная коллекция секир и топоров, а накрытый к ужину стол радовал глаз простым деревенским изобилием. Хозяин не спеша наполнил кружки пивом и пробасил:

— Угощайтесь, чем боги послали, не тушуйтесь, у меня всё по-простому. — Он залпом выхлебал пиво, утёр пену с пышных усов и, хитро прищурившись, сказал: — догадываюсь, почему легат Первого Безымянного пожаловал ко мне.

— Не думаю, что ваша проницательность столь велика, — Осокорь поставил кружку на стол и потянулся к розовому салу.

— Хоть я и на отшибе живу, но слухи до меня кое-какие доходят: например, о том, что маги Ордена спалили вашего шефа Бестию вместе с его шикарной галерой.

— Подумаешь, новость, — протянул Осокорь, отправляя в рот очередной кусок сала, — эту новость по всем трактирам империи обсуждают.

— Есть и ещё кое-что, — гном налил себе пива, отхлебнул с ужасающей громкостью и сказал: — волнения в Рие. Всё из-за неизвестно откуда взявшегося наследника Барса. А началось это после одного предсказания. Да слыхали, поди?

— Нет, о предсказании мы ничего не знаем, — за всех ответил Ясень, — мы несколько месяцев не были в столице.

Бур Пасечник уселся поудобнее, закурил длинную трубку и с явным удовольствием начал рассказ:

— Руда — чародейка и предсказательница, надо сказать, баба знающая, из наших, ворожила некоему вельможе. Сей осмотрительный тип личность свою под маской спрятал, однако ж осмотрительность его немного однобокой вышла, потому как для гадания он предъявил ни больше, ни меньше, как императорский перстень с орлом.

— Благородная шпинель особой огранки в красном золоте? — уточнил старший из эльфов.

— Он самый. Тут Руда, бабёнка головастая, догадалась, что за блондин судьбой бедного брата интересуется. Она провела обряд честь по чести, и вышло из того гадания, что пропавший без вести брат жив и здоров, что ждут его клинки и корона. Одним словом, всё указывало на младшего принца Аэция, которого раньше считали умершим. Руда обсказала клиенту почти всё, но кое-что утаила. По ходу ритуала она точно узнала, что наш уродец-регент и Аэций — не братья, даже вообще не родственники.

Осокорь бросил украдкой взгляд на Брэка, пытаясь угадать, был ли он в курсе дела.

— Гадание это каким то образом стало известно многим, в армии волнения, поговаривают о введении комендантского часа. Мои страшно недовольны. Нам комендантский час ни к чему.

— Ваши? — не выдержал Аэций, на которого рассказ Бура произвёл сильное впечатление, — чем пчёлам может помешать комендантский час?

Гном посмотрел на Аэция с недоумением, но потом оглушительно расхохотался.

— Юноша, — проговорил он сквозь слёзы, — вы серьёзно считаете моими подопечными пчёл?

— Ну да, — насупился принц, — ведь вы — пасечник.

— Да, Пасечник, — продолжая смеяться, согласился Бур, — только пасу я отнюдь не пчёл, а сынов человеческих.

— Когда-то наш радушный хозяин действительно занимался разведением пчёл, — разъяснил Осокорь, — Снорри говорил, что именно этому факту он и обязан своим прозванием. Но уже давно он зарабатывает себе на хлеб иным образом.

— Я руковожу преступным миром Рии, юноша, — не без гордости заявил гном, но потом из скромности поправился, — по крайней мере, немаленькой его частью. Что, удивлены? Но ведь кто-то должен следить за поступлением контрабанды и не позволять ворам слишком зарываться. Благодаря мне мелкая преступность на улицах Рии практически вообще перестала существовать, — важно закончил он.

Торки, сидевший возле Осокоря и заведший глядя на него обширные залысины, воскликнул:

— Я слышал о вас, господин Бур!

— Польщён, польщён, — заулыбался хозяин, — но что ж мы всё обо мне. Давайте-ка лучше поговорим о том, чем я могу вам помочь.