Корона клинков

— Конечно, я продолжаю оставаться в своей твёрдой уверенности, — старый жрец даже головы не повернул, — если кто-то не умеет делать выводы из имеющийся информации, то я советовал бы ему прислушиваться к мнению тех, кто умеет, и не ставить себя в дурацкое положение неуместными замечаниями. Меллорн дважды отказался от власти. Сначала от Морозного трона. Мои источники докладывали, что на исходе Северной войны он имел основательную поддержку. Затем, после заключения Северного мира, он вторично уклонился от места при дворе, хотя его родная сестра стала женой Барса. Я даже думаю, Барс предлагал ему Морозную корону, императору он был бы более выгоден, чем повёрнутый на чистоте эльфийской крови Эверетт.

— Я не желаю иметь дело с эльфийским отребьем! — буквально прокричал Африй, — вы предлагаете договариваться вместо того, чтобы повесить его или содрать кожу, как только он объявится в столице!

— Сегодня меня мучает вопрос, — нахмурился Флорестан, — как такой ограниченный, если не сказать неумный, человек может быть имперским казначеем? Вы что, купили свою должность, Африй? — тот обиженно засопел, — убейте дядю и вы станете кровным врагом мальчика. Не забывайте, он — сын Барса. А теперь напрягите воображение и представьте, как он поступит с вами, если ему хотя бы в незначительной степени передался нрав отца. Меллорн нам нужен живым, господа, по крайней мере, на первых порах. И мы с ним будем договариваться и торговаться. Ибо каждому человеку что-то нужно, не думаю, что с эльфами по-другому.

Глава 19 КОРОНА КЛИНКОВ

Дорога до Рии оказалась несколько длиннее, чем рассчитывал Аэций, хотя Осокорь, действительно, творил чудеса. Но принц чувствовал, что даже этого месяца ему не хватило, чтобы подготовиться к тому, что его ожидало. И теперь, когда они стояли на холме, а перед ними в тёплом предзакатном сиянии лежала столица, у Аэция упало сердце. Что ждало его в этом величественном дворце, гордо возвышавшемся над городом, утопающим в густой зелени, лишь кое-где тронутой осенним золотом?

— Сначала нужно сходить в город на разведку, — вывел принца из задумчивости голос Осокоря, — а пока пойдём в гости.

Ясень хмыкнул, а Осокорь пояснил:

— Имеется у меня тут поблизости один надёжный человечек.

— Тогда веди нас, легат, — Ясень поудобнее перехватил дорожный мешок.

Утоптанная дорожка вывела их к высокому прочному забору с массивной калиткой. Осокорь погремел щеколдой, из-за забора залаяли собаки. Послышались тяжёлые шаги по камешкам дорожки, и хриплый мужской голос поинтересовался:

— Если это снова ты, Хлыст, и снова с прежними отговорками, клянусь бородой любимого деда, я вспорю твоё брюхо и накормлю своих псов твоей требухой.

В калитке отворилось маленькое оконце, и на пришедших уставился карий глаз в сеточке воспалённых сосудов.

— Я имею честь говорить с господином Буром по прозванию Пасечник? — широко улыбнулся Осокорь и сделал шаг вперёд, чтобы его можно было лучше рассмотреть в оконце.

Воспалённый глаз передвигался с одного гостя на другого, и его хозяин поинтересовался.

— Откуда ты знаешь меня, человек?

— Привет тебе, Пасечник, от Снорри Полная кружка.

— Тебя прислал мой брат? — казалось, недоверия в голосе за калиткой только прибавилось, — и где сейчас этот бродяга? Ещё не двинул кони на своей треклятой службе?

— Снорри жив и здоров, — ответил легат, — после победы над некромантами он собирался выйти в отставку и отправиться домой. Сказал, что навоевался, собирался таверну открыть.

Почему-то слова насчёт таверны, которую собирался открыть никому из остальных неизвестный Снорри, произвели на его брата впечатление. Смотровое оконце закрылось, глухо звякнули запоры, калитка отворилась, и прозвучало короткое приглашение:

— Заходите.

Перед ними стоял низенький мужичок, ширина плеч которого могла бы посоперничать с его ростом. Широколобый, с нечёсаной гривой каштановых волос, собранных в небрежный хвост, он из-под густых бровей недобро поглядывал на пришельцев. Очевидно, по крайней мере один из его родителей был гномом.

— Ну, с чем пожаловали? Коли от Снорри и ко мне за помощью, видать, ваши дела совсем плохи. Но для начала надо бы узнать, с кем я имею честь, — тут гном криво усмехнулся, — представьтесь, что ли.

— Я — легат Первого Безымянного легиона, Марин Туллий Осокорь.

— Ага, — не то крякнул, не то кашлянул гном. — Уж не вы тот центурион, а за тем трибун Осокорь, о котором писал мой правильный брат?

— Он самый, но с тех пор я получил повышение.

— Как я понимаю, вы ко мне не по долгу службы? — гном покосился на двух громадных собак, серыми тенями застывшими в отдалении, — мне не придётся жалеть, что я впустил вас в дом?

— Поверьте мне, не придётся. Возможно, вы ещё и выгоду сможете извлечь из нашего неожиданного знакомства.

— Лады, — гном наклонил лобастую голову, — тогда я, Бур Пасечник, к вашим услугам.

— Очень приятно, — чуть наклонил голову Брэк, — мы …,