Корона когтей

– Его зовут Прайден. Я думала, что он родом из Фарна, потому что он был такой хороший и красивый и носил меч. Хотя он не был похож на торговцев. Даже богатые боятся – боятся дворян, боятся стражников. Но Прайден, похоже, никого не боялся, – в ее голосе слышится та же интонация, что и у людей, с которыми я столкнулась в Нижнем Фарне прошлым летом. Она вздыхает. – Но он был не из Верхнего Фарна, потому что, если бы он был оттуда, мой отец бы уже нашел его. Он сказал мне, что приехал из места под названием Гален и навещал кого-то в Цитадели.

– И он сказал вам, где находится это место?

– Фениан, сказал он. Сказал, что это пятый Безгроший остров.

– Пятый? Вы точно уверены?

Она кивает, и я подхожу к атласу, стоящему на подставке в углу комнаты, и открываю страницу с изображением доминиона Фениан.

– Но здесь всего четыре Безгроших острова.

Аккрис выпячивает подбородок.

– Пятый, сказал он. И он рассказал мне, что его народ называется Покаянным, потому что он получил особый дар от Творца, что означает, что они не могут быть сожжены ни одним дворянином, – она переводит дыхание и бросает взгляд на Фрис. – При всем уважении к Вашему Величеству, конечно.

Я изучаю карту. Есть что-то за Сиадой, четвертым из Безгроших островов, что-то прямо на краю карты. На краю света. Но это не место – это естественный непроницаемый барьер. Пламя погребального костра. Сама мысль о том, что за ним что-то есть, абсурдна. Как и вся история Аккрис. Я барабаню пальцами по толстому пергаменту атласа.

– У него была метка…

Ее голос выводит меня из задумчивости.

– Что за метка?

Аккрис запускает руку в сумку, которую носит с собой, и достает листок бумаги.

– Я нарисовала его на случай, если Ваше Величество пожелает взглянуть. Он сказал, что все его люди были им помечены.

Фрис приносит мне бумагу. Аккрис разрисовала страницу, видимо, вырванную из книги литаний – часто единственной книги, которую можно найти в домах бедняков. Изображение, которое она набросала, – это что-то вроде герба: рука, вытянутая ладонью вверх, с узором из точек над ней. Нарисовано грубо, и я не узнаю этого символа. И все же ее история мне кое-что напоминает…

– Он не сказал, кого навещал в Цитадели?

– Нет. Хотя говорил он так, словно это был мужчина. Ваше Величество…

Я отрываю взгляд от бумаги.

– Я не лгу. У меня нет причин лгать, – Аккрис снова вздергивает подбородок. – Моя семья позаботится обо мне и ребенке. Так что мне ничего не нужно. Но Фрис сказала, что это может быть важно.

– Благодарю вас, Аккрис, – я снова хмуро смотрю на символ на бумаге. – Надеюсь, Фрис права.

– И я тоже, – добавляет Летия, когда они с Фрис провожают Аккрис. – Мне бы хотелось познакомиться с этим Прайденом. Должно быть, это здорово – никогда не бояться…

Я запираю эскиз Аккрис в своем столе, стараясь не обращать внимания на тоскливые нотки в голосе Летии. Стараюсь не думать о том, как тяжело ей, должно быть, дружить со мной.

Следующие несколько часов я провожу, перебирая книги на полках в надежде найти хоть какие-то доказательства, кроме рассказа Аккрис и рассказов Патера Крэксби, что этот Прайден не просто лжец. Сильные, хорошо вооруженные люди, которым мы, знать, не можем причинить вреда, могут оказаться именно теми союзниками, которые нам нужны. Но бесконечные страницы вызывают головную боль вместо просветления. Либо мой изголодавшийся по сну мозг слишком туп, либо я обманываю себя, потому что хочу, чтобы симпатичный любовник Аккрис говорил правду. В конце концов я выругиваюсь, расправляю затекшие плечи, бросаю книги, разбросанные по ковру, и выхожу на прогулку.

Может быть, из-за вчерашнего бала или из-за туманного дождя в саду мало людей. Я бездумно брожу по пустым гравийным дорожкам, пока не заворачиваю за угол и не вижу Валентина, сидящего на той же каменной скамье, где я сидела и разговаривала с Зигфридом в прошлом году.

Он плачет.

Глава шестая

Я колеблюсь. Но он выглядит таким несчастным.

– Лорд Валентин? В чем дело? Я могу чем-нибудь помочь?

Он вскакивает, смахивая слезы с лица.

– Ваше Величество, простите меня. Я… я…

Скамейка сырая, но и мои юбки тоже. Я сажусь. Валентин отходит, возвращается, снова садится и опускает голову на руки.

Я жду мгновение, глядя на его сгорбленную спину, пытаясь решить, что именно я должна сказать. Сколько я должна гадать.

– А вы… – я прочищаю горло. – Вы поругались с Ароном?

Он делает глубокий вдох, но не поднимает головы, чтобы взглянуть на меня.

– Нет. Почему вы так думаете? Почему вы думаете, что я… – он замолкает. Но прежде чем я успеваю объясниться, он добавляет: – Это Верон. Верон и прочее.

– Ох. Извините. У меня никогда не было родных брата или сестры. Но… братья и сестры ссорятся, не так ли? Летия мне как сестра, и мы с ней ссоримся. А Арон и Одетта – они не часто ссорятся, но когда ссорятся… я бы описала это словом «взрыв».

Он улыбается.

– Хотел бы я на это посмотреть.

– Это довольно весело.

Мы замолкаем, Валентин смотрит на письмо, которое вытащил из кармана.

– Пожалуйста, Валентин. Скажите мне, что случилось. У вас плохие вести?