Корона когтей

Арон шмыгает носом и передает мне свой стакан, вытирая слезы с лица. Когда он протягивает его обратно, его взгляд падает на мое запястье, на синяки, которые начинают там расцветать.

– Верон? – спрашивает он.

Я киваю.

– Сволочь.

Я слегка улыбаюсь.

– Но ублюдок, который, очевидно, любит своего брата. И я полагаю, что он чувствовал ответственность за свой народ, – я делаю глоток воды. – Может быть, он не совсем прогнил. Возможно, он просто сделал неправильный выбор.

– Возможно.

Мы замолкаем. Интересно, Арон тоже думает о Люсьене? О выборе, который мы все сделали.

– Я… – я подыскиваю слова. – Я была не в своем уме, когда вернулась домой после того, как застала Люсьена с Таллис в Хэтчлендсе. Я уже горевала о его потере, прежде чем отправилась туда. А потом, когда я поняла, что он сделал… Думаю, я винила тебя, хотя не должна была. Возможно, горе и гнев сделали меня безрассудной, – я думаю о своем решении совершить экспедицию на север независимо от того, что скажет Арон или кто-либо из моих советников. Неужели я просто хочу, чтобы все было по-моему? Хочу доказать всем, что я королева, чем бы Таллис ни угрожала, и что, будучи королевой, я имею право делать все, что захочу? Я вспоминаю своего дядю, отца Арона, и его уверенность в том, что он выше закона и обычаев, и мне становится дурно. – Я знаю, что сказала тебе обидные слова, Арон. И мне очень жаль.

– Думаю, мы вдвоем можем этим похвастаться, – отвечает он, – ни один из нас не был в лучшей форме за последние несколько недель.

Я киваю.

– Это действительно так.

– Ты расскажешь мне все, что случилось? Я до сих пор не знаю всех подробностей об этих Покаянных, или как они там себя называют. И я хочу знать… Я хочу знать о своей сестре, – его пальцы сжимают стакан, пока он не начинает дрожать. – Как она умерла. Все.

– Я расскажу тебе все, что ты захочешь. Но могу я спросить тебя кое о чем?

– Конечно.

– Ты действительно убьешь Валентина, если Верон предаст нас?

– Если он действительно невиновен, как утверждает Верон? – он отрицательно качает головой. – Нет. Я не Зигфрид. И не мой отец. Но, надеюсь, Верон этого не знает, – его взгляд снова скользит по моим запястьям. – Ты только что говорила о неверном выборе. Неужели все это было ошибкой, Адерин? Наш брак? Ты и я пытаемся править Соланумом вместе? Было бы лучше для королевства, если бы мы позволили Ардену из Дакии и Тэйну из Фениана претендовать на трон и сражаться между собой?

– Нет. Началась бы гражданская война, вот и все. И это только облегчило бы жизнь Таллис. Кроме того, ты лучший король, чем любой из них. Ты хотя бы попытался помочь бескрылым начать какие-то реформы.

– Бескрылые, возможно, не согласятся, – уголок его рта слегка приподнимается. – Но ты не можешь отрицать, что для нас так было бы лучше. Если бы я помог тебе освободить Люсьена, а потом отпустил тебя…

– Что сделано, то сделано, Арон, – я не хочу думать о Люсьене. Даже слышать его имя – это как… как вонзать заостренное перо в едва зажившую рану. – Хорошо это или плохо, но мы в этом деле вместе. Лорд Руквуд сделал свой выбор. И мы все должны жить со своим, – я ставлю стакан и смотрю на свои руки. С тех пор, как умер мой отец, это самое долгое время, когда я не ношу кольца, которое указывает на мой статус. Кольцо защитницы, принадлежавшее моей матери, и кольцо монарха, которое я получила на коронации, в моей комнате, но я не могу заставить себя надеть их. Кольцо, которое Арон подарил мне в честь нашей свадьбы, где-то в Цитадели.

Так или иначе, для меня все потеряно.

Но иногда потеря бывает и приобретением. На моих пальцах нет колец, определяющих, кем я должна быть: королевой, защитницей, дочерью, женой.

Впервые с тех пор, когда я увидела, как умерла моя мать, а отец запер меня в Мерле, я свободна от ярлыков.

Мы с Ароном больше никому не рассказываем об обмане, который планируем. Верон может быть единственным шпионом среди нас, но мы не можем быть уверены. Поэтому планы мы строим втайне. На это уходит три дня недосыпания, но в конце концов мы придумываем уловку, которая, как мы надеемся, останется незамеченной. Мы решаем, что Таллис и Зигфрид скорее поверят в то, что я предала Арона, чем в то, что Арон готов отступить. Сами одержимые властью, посчитают ли они, что и Арон, и я одинаково крепко держимся за трон? Итак, Верон вернется к Зигфриду и попытается выманить его, рассказав о своем «открытии»: что я собираюсь покинуть Арона, чтобы заключить союз с Эорманом Фрайанландским. Я надеюсь, что Люсьен повторил Таллис то, что сказал мне в лицо: что я хочу корону больше, чем его.

Возможно, конечно, что Эорман уже предложил Таллис свою поддержку. Однако Эорман предан только самому себе; если бы я предложила ему более выгодную сделку, он бы ее принял. Я это знаю, и Таллис тоже.

Мы подумываем подделать письмо от Эормана, чтобы поддержать наш обман, но поскольку у нас нет примеров его почерка, чтобы его скопировать, нам приходится отказаться от этой идеи. Надеюсь, что Верон будет убедителен. И что Зигфрида и Таллис легко убедить.