Корона мертвого короля

Спутники его, бравые стражи князя Финоры, преданные и храбрые слуги княжества, предпочли остаться позади, не двигаясь с места. Даже отчаянный Барт, глядя на поведение охотника, только покачал головой. Да, пожалуй, этого парня не зря прозвали Стальным Ашем — нервы у него крепки, и держать себя в руках, преодолевая ужас, он способен.

Нехороший человек. Обычные люди так себя не ведут.

— Неблис… — разнесся по жуткой пещере потрясенный вздох, и стражи, отвлекаясь от своих мыслей, недоуменно переглянулись. Имя было им незнакомо.

— Патрон?.. — Анатолий сдвинул брови, вглядываясь в фигуру предводителя отряда. Тот, не сводя взгляда с иконы, быстро облизал губы.

— В одной из запертых библиотек, в тиши ночи, — голос охотника зазвенел, как натянутая струна, — Я сидел и, затаив дыхание, читал «Историю богов». Я читал о том, как Облачные боги короновали первого короля, как пришли потом Кровавые захватчики, убили Облачных богов и провозгласили богами себя… Как пришли дети Облачных богов — Светлые, — и одолели Кровавых. Я читал, приоткрыв рот, о жутких деяниях Кровавых богов, я смотрел на гравюры на страницах, и одна из них врезалась мне в память… Неблис, — в голосе Ашета появились жесткие нотки, — Жестокий Бог разврата, как он сам называл себя. Кровавый бог, один из самых жестоких, если не самый среди них! Я читал и ужасался, и радовался, что это чудовище уже побеждено… Но потом глаза мои с ужасом увидели слова о том, что и по сей день, во времена Светлых, есть безумцы, которые поклоняются Неблису! Они приносят ему жертвы, они пытаются напоить его кровью и жаждут вернуть в наш мир Бога разврата! — молодой человек прерывисто выдохнул и неожиданно нахлобучил все еще сжимаемую им в руке шляпу, — В этой церкви обитали не монахи, друзья. И пролитая кровь — не дело рук нежити. Жертвоприношения — след безумства людей, и нам безмерно повезло, что кто-то до нас разделался с ними! Иначе, боюсь, не исключено, что, заснув в обители «добрых» монахов, утром мы бы все висели на этих цепях и крючьях.

Продолжить ему, как и ответить кому-то из слушателей помешал испуганный возглас позади.

— Милостивая Праматерь!

Ашет нахмурился, поднимая взор. Стражи рывком повернулись.

Антон, бледный, как полотно, замер возле двери в жуткую пещеру, прижимая руки к губам и расширившимися от ужаса глазами глядя на кровавое безумие перед собой.

— Чт… эт… к… пч… чт…

Анатолий, видя, что племянник совершенно не в состоянии не только связно говорить, но и, по-видимому, соображать, резко шагнул к нему и, схватив за плечи, как следует встряхнул.

— Что ты здесь делаешь?

— Ме… ме… меня братец Шин… — залепетал парнишка, изо всех сил стараясь смотреть на дядю, а не на кошмар за его спиной, — П… послал… попро… росил… спроси-сить… Что вы… наш… нашли… Но я ви-ви-вижу! — в глазах его заблестели слезы; голос сорвался на писк.

Дядя резко притянул неслуха к себе, обнимая и пряча его голову у себя на плече.

— Не смотри, — тихо приказал он, — Разворачивайся и возвращайся к Шину. Мы следом, и сами ему все расскажем. Не смотри, Антон, кому говорю!

— Д-да… х… хорошо, дядя… — слова оборвал придушенный всхлип. Несчастный Антон, павший жертвой собственной впечатлительности, собственной невинности и неискушенности в кровавых бойнях, торопливо высвободился из объятий старшего родственника и, силясь не смотреть на страшную пещеру, развернулся на пятках, опрометью бросаясь наверх.

Анатолий тяжело вздохнул и, виновато оглянувшись на товарищей, сокрушенно покачал головой.

— Послали же Светлые племянничка… — пробормотал он, и тотчас же замахал перед собой руками, — Нет, поймите меня верно — мальчишка молодец, он и путь такой выдержал, и я уверен, что сумею обучить его фехтовать, да и вообще он умница, но… излишнее любопытство…

— Излишнее любопытство, как правило, помогает лучше узнать мир, — очень спокойно, без излишней позы отозвался Ашет Аччайо и, загадочно улыбнувшись, указал подбородком наверх, — Пойдем за ним. Кажется, я знаю, чем отвлечь его мысли…

* * *

Слуга высунулся из-за плеча Аркано — ехать с Мартыном он, после случившегося, опасался и сам, да и пират особенно не настаивал, — и, устремив взгляд на затылок скачущего впереди Фредо, неловко кашлянул. Его раздирало любопытство, сдержать которое не помогал даже бешенный темп езды.

— Дяденька… — осторожно позвал он, сам особенно не понимая, к кому обращается: к самому ли князю, или же к его молочному брату, — А чего Красную речку-то красной прозвали?

— А и правда! — Мартын, заслышав слова слуги, неожиданно подхватил его интерес, немного выпрямляясь в седле, — Скажи, почему, дядя?

Тут уже Аркано, сообразив, что обращаются все-таки к нему (Фредо их новый друг предпочитал звать «братом»), не выдержал.

— Слушайте, что это вы меня в дядюшки записать решили? Я, между прочим, не слишком-то стар, еще очень молод и Фредо по возрасту всего на несколько месяцев обгоняю! Меня тоже можно «братом» называть, а про речку я не знаю.