Корона. Официальный путеводитель по сериалу. Елизавета II и Уинстон Черчилль. Становление юной королевы

Норман Хартнелл

(1901–1979)

Королевский модельер и кутюрье

В первом сезоне сериала его роль исполняет Ричард Клиффорд.

Невысокая и застенчивая Елизавета Боуз-Лайон никогда не считалась модно одетой женщиной. Однако благодаря платьям, которые в 1938 году создал для ее официального визита во Францию модельер Норман Хартнелл, она стала выглядеть по-настоящему элегантно. Следуя совету любящего мужа заказчицы, мастер вдохновлялся полупрозрачными кринолинами, изображенными на картинах Франца Ксавера Винтерхальтера (1805–1873), которые были развешаны в коридорах Букингемского дворца. Портному с Брайтон-стрит удалось создать образ женщины, окутанной блестящей кружевной паутиной, который смог поднять национальный дух в напряженные предвоенные годы. Когда в июле 1939 года фотограф Сесил Битон (а его чутье на гламур не уступало нюху Хартнелла) выступил в роли современного Винтерхальтера и запечатлел королеву в мягких серых тонах на посеребренных фотопластинках, он только завершил процесс ее превращения в национальный символ.

Несколько месяцев спустя Хартнелл вернулся к работе и набросал эскизы повседневных пальто и шляп, в которых его заказчица могла бы посещать кварталы, пострадавшие от бомбардировок вражеской авиации. Так родилась вторая составляющая формулы, которой Елизавета пользовалась всю свою жизнь: ее наряды отчасти напоминали платья выпускниц курсов домоводства Женского института, отчасти – расшитые яркими бусинами и перламутровыми пуговицами одеяния «жемчужных королев», собирающих средства на благотворительность.

Жестоким ударом для Елизаветы стала смерть ее мужа всего через семь лет после победы. Он ушел рано, во многих отношениях слишком рано. Всего несколько лет назад они отпраздновали серебряную свадьбу, только что стали дедушкой и бабушкой. Но у них никогда не было времени пожить спокойно: спешный переезд в Букингемский дворец, напряженность довоенного времени, опасности и вызовы военных конфликтов… И в трудные послевоенные годы их тоже преследовала череда болезней и забот. «Мне сообщили, что слуга не может его разбудить, – писала королева Елизавета своей свекрови королеве Марии 6 февраля 1952 года. – Я прибежала в его комнату… Мне показалось, что он крепко спит. Он выглядел таким умиротворенным… А потом я поняла, что произошло… Вечером он был в прекрасной форме и хорошо выглядел». Внезапно на нее обрушилось множество проблем: нужно было встречать новую королеву и ее мужа, подумать о похоронах, о телеграммах, которые нужно отправить, о переезде… «Бедная леди, – говорил Кэмп, один из ее пажей, вспоминая всю суету тех дней. – У нее даже не было времени поплакать».

Через несколько дней после похорон мужа она объявила, что желает в будущем называться «королева Елизавета, королева-мать», хотя и дала понять друзьям и семье, что ей это очень не нравится. «Ужасно звучит», – возмущалась она не раз, считая, что все эти имена с подначками вроде «королевы-мамы» определенно были выдуманы газетчиками. Зная это, слуги всю жизнь старались называть ее просто «королева Елизавета».

«Он любил вас – всех и каждого – самым искренним образом, – писала она в заявлении от 18 февраля, отдавая дань уважения мужу (текст был подготовлен с помощью Томми Ласеллса). – Сейчас я хочу только одного: чтобы мне было позволено продолжить то дело, которое мы стремились делать вместе».