Маловероятно, что сам Уинстон Черчилль с «самой верхушки правительства» давал указания непосредственно Норману Хартнеллу о том, как собирать королеву в масштабное посткоронационное турне по странам Содружества. Но, безусловно, британский премьер-министр намеревался сделать так, чтобы недавно коронованная Елизавета II пронесла дух коронации по всему миру, проецируя престиж метрополии на всю империю, которую он не хотел видеть в упадке. «Вполне может быть, – сентиментально заявил Черчилль перед ее отъездом, – что путешествие, которое собирается предпринять королева, будет не менее благоприятным, а сокровища, которые она принесет, не менее драгоценными, чем те, которые привез [Фрэнсис] Дрейк, когда впервые обогнул на английском корабле земной шар». Премьер-министр хотел продемонстрировать лидерам Америки и СССР, с которыми он на равных сотрудничал в годы Второй мировой войны, что способность британской короны поддерживать во всем мире лояльность к себе содействует успехам в международных отношениях. А это, в свою очередь, по-прежнему обеспечивает Соединенному Королевству – и самому Черчиллю – место в верхней части турнирной таблицы мировой политики. «И, если позволите… – обращается он к королеве, провожая ее в лондонском аэропорту. – Они не должны увидеть настоящую Елизавету Виндзор… Не показывайте им, что королевская корона может быть бременем. Пускай смотрят на вас – но они должны видеть только… только вечное».