Читаем Корона сонетов "Мир" полностью

Он рад бы в жизнь, да перед ним стена.

Которая покоем рождена,

Чтоб мог он оставаться впредь покоем.

Но мир покоя покрывает пыль,

В которой глохнет песнь и гаснет пыл,

И стиснуты ус талос тыо уста.

Не приговора жду от вас – решенья,

Не возвышенья жду, а очищенья -

Созвучны красота и чистота.

5.2

Созвучны красота и чистота.

В стихе и в мире рифмы неслучайны -

Случайно мы их только замечаем

На целине и жизни, и листа.

До точки жизнь мою перелистав,

Ее верните к букве изначальной,

Чтоб на вопросы ваши отвечая,

Я снова счастье страсти испытал

Ужель быть может красота бесстрастной?

Ужель быть может чистота лишь ясной?

Ужель ось духа – только высота?

Не оттого ль, что нам вопросы снятся,

Не для того ль, чтоб в мире разобраться,

Стремится стать им рифмой простота?

5.3

Стремится стать им рифмой простота

Им – величайшим измерениям духа,

Чтоб разбудить в нем музыкальность слуха.

Мир многошумен – музыка чиста.

Та простота, что гонит ложь с холста

Та, без которой мысли зданье рухнет,

Та – голос чей не слушают вполуха,

Та простота, что вовсе не проста.

Цель простоты – незримому дать зримость,

В неповторимом видеть повторимость

И бесконечность в рамки обрамлять,

Бесформенности форму дать… Бесспорно

Есть в простоте и смысл, и благодать,

Но, может быть, она их недостойна?

5.4

Но, может быть, она их недостойна:

Чувств простота – высоких вечных слов,

Как Золушка хрустальных башмаков?

Простушке нужно что-нибудь простое?

Мир без поэта, как актер в простое,

Сыграть себя перед собой готов,

Но пьеса где? Где режиссера зов?

Зевки забот, знобящие застолья…

Я вам оставил мира черновик -

Еще не прибран дух его и лик,

Еще в трудах мирских его мадонна.

Он прост снаружи, странен изнутри?

Так в точке умещаются миры -

Ведь сложность мироздания бездонна.

5.5

Ведь сложность мироздания бездонна.

Иль смертным не дано увидеть дна?

Так за горою вновь гора видна

С чуть видимой петлей тропы бездомной.

Тропа течет то вверх, то вниз по склону

Как пряжа вдоль оси веретена.

Какие там – за кручей времена?

Какому богу бьют они поклоны?

Нет! Образ вял – мала трехмерность гор,

Чтоб описать невидимый простор,

Неочевидных измерений мира.

Сколь мысли лава до строки густа,

Сколь небо-паращют до дыр застиран,

Как показать на плоскости листа?

5.6

Как показать на плоскости листа

Мгновенный срез всех мировых событий,

Еще не происшедших и забытых?

Бумага – не магический кристалл.

Она, – всетерпеливый пьедестал,

Куда мы водружаем эхо быта.

Все творчество – с бессильем духа битва.

Тот смертен, кто в свой бой вступать не стал.

Я строю мир, а червь сомненья гложет:

А если труд бессмыслен, глуп и ложен,

Как жития служителей креста?

И все же я попробую, посмею

Вам показать, как вижу, как умею -

Сколъ многомерна мира красота.

5.7

Сколь многомерна мира красота

Я ощущаю, двигаясь на ощупь.

В пространстве духа зримо то, что площе.

Что глубже – нужно разумом достать.

Но разум – не умение считать

Свои доходы и жилую площадь,

Он – сила ежедневно, еженощно

Быть миром, чтоб мерилом мира стать.

Так разъедаем разум мой гордыня -

Он бредит неким разумом единым,

К которому так медленно бредет

Не по шоссе из твердого бетона,

А по стезе, где в глине спрятан лед…

Не от тщеты ль поэзия бессонна?

5.8

Не от тщеты ль поэзия бессонна?

Строкой, строфой, поэмой мир спасти?!

Ну, что он монет – этот хрупкий стих

Перед толпою многомиллионной?

Мелькнуть вдруг ликом в зеркале оконном?

Зашевелиться светлячком в горсти?

Стать светом грусти? В рифму погрустить

Приятно и поэтам, и влюбленным.

Не тянет стих на колокольный звон:

Когда стих слишком звонок, он смешон,

Когда стих слишком громок, он неслышим.

Дух оглушает грохот немоты.

Откуда он, пока живем и дышим?

Быть может, от духовной пустоты?

5.9

Бытъ может, от духовной пустоты

Роздается в нас ненависть и злоба?

Хотя не может ненавидеть робот -

Души нет в дебрях схем его густых.

В века уходят мерзости пласты -

Духовного ничтожества микробы,

Как мириады мух на месте лобном,

С которого забыли кровь смести.

Гнильцою заполняются пустоты -

Пустые души и пустые годы

Бесцветна жизнь без света доброты.

Мы ищем счастья с самого рожденья.

Познав элементарность наслажденья,

Стремимся мы в объятья простоты.

5.10

Стремимся мы в объятья простоты,

Устав от мировых хитросплетений.

Так нас толкает ад цехов литейных

К холодному глотку простой воды.

Из Хаоса гармонии черты

Мы вычленяем с тщанием предельным.

У нас достанет скальпелей идейных,

Чтоб упростить свой мир без суеты.

И будет результат красив и вечен,

Но Хаос жизни будет искалечен -

Зажат в тисках доступной красоты.

Не оттого ли мы под небом синим

Пред мирозданием стоим, разинув рты -

Не от могущества ума, а от бессилья?

5.11

Не от могущества ума, а от бессилья

Мы попираем то, что выше нас.

Что зуб неймет и что не видит глаз,

Что недоступно нам – невыносимо.

Мы пожалеем и больных, и сирых,

Нам ни хвала, ни окрик не указ,

Нас не пугает собственная грязь -

Она нам втайне кажется красивой.

Но намекните нам на высший суд!

Чья задрожит, а чья взорвется суть.

Спокойные не будут равнодушны,

Свой высший суд в себе найти хочу,

Но грязь моя меня с улыбкой душит -

Всесилъна грязь, которую топчу.

5.12

Всесильна грязь, которую топчу

Из тайных выскребая закоулков.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сияние снегов
Сияние снегов

Борис Чичибабин – поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии, в произведениях органично переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Его творчество, отразившее трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы и нравственного поиска. Современники называли его «поэтом оголенного нравственного чувства, неистового стихийного напора, бунтарем и печальником, правдоискателем и потрясателем основ» (М. Богославский), поэтом «оркестрового звучания» (М. Копелиович), «неистовым праведником-воином» (Евг. Евтушенко). В сборник «Сияние снегов» вошла книга «Колокол», за которую Б. Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР (1990). Также представлены подборки стихотворений разных лет из других изданий, составленные вдовой поэта Л. С. Карась-Чичибабиной.

Борис Алексеевич Чичибабин

Поэзия
Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное