Корона в огне. Пылающее сердце

Стю с откровенным восхищением разглядывала высокие дома, похожие на пузатых, сытых господ в красных шляпах. Засматривалась на дорогие повозки, когда мы гуляли по городу.

— Что? — не удержалась я. — Не похоже на Думен?

— Совсем не похоже! — воскликнула она. — Я еще никогда не видела такого красивого города!

Нам встречались довольные жители, но это были только богачи. Нынешняя знать, из тех, кто принял правление Тавоса и хорошо устроился у него под боком. Лицо девушки внезапно изменилось.

— Как странно, — задумчиво сказала она. — Лорд Вэндал рассказывал, что нероты уничтожают прибрежные города. В стране нарастает паника, люди все больше боятся народа воды.

Я остановилась и развернулась к девушке, выражая удивление.

— Пока мы ждали вас, старый лорд делился с Броком, — пожала она плечами. — То, что король отобрал Рогром у неротов, не могло обойтись без последствий. Теперь люди воды то там, то здесь выбираются на сушу и поджигают поселения, выражая свой гнев.

— Но люди, то здесь причем? — возмутилась я. — Не они же отобрали у них землю!

— Говорят, нероты не способны контролировать ярость, они дичают без суши, которая принадлежала им веками, — тихо сказала девушка. — Окраины Валеста тонут в синем огне.

Последние слова она произнесла совсем тихо, но они пробудили ураган в моей душе. Я неосознанно сжала кулаки. Хотелось кричать, рвать и метать, но я помнила о словах Кастора о том, что нельзя открыто выражать возмущение, тем более в столице. Я осмотрелась и постаралась успокоиться, но Стю не уподобилась мне. Ее глаза вспыхнули и прежде, чем я успела ее остановить, выпалила:

— Это что же за король такой, которому плевать на своих подданных? Почему он ничего не делает? Почему не помогает людям? Сел на трон и кроме власти ничего не нужно больше?

Мои глаза округлились, сердце беспокойно вздрогнуло. Стю не говорила громко, не кричала, но ее волнение заметила не только я.

— Ах ты, мерзавка, — кто-то сзади схватил девушку за волосы и дернул вниз. — Недовольна своим королем?

С оборвавшимся в пропасть сердцем, я подняла глаза. За спиной у девушки стояли королевские стражи. Тот, что держал ее за волосы, наклонился к ее лицу и проговорил ухмыляясь:

— Дворцовая темница быстро тебя остудит.

— Нет, прошу вас, не надо! — сказала я. — Она не то хотела сказать, она просто…

— Заткнись, — рявкнул второй. — Ты тоже пойдешь с ней. Посмела ее защищать, значит, разделишь ее участь. Вдвоем не скучно будет!

Мои руки быстро перевязали веревкой за спиной, а я никак не могла поверить в происходящее. Как же так? Я только-только оказалась чуточку ближе к брату, как мои надежды снова рухнули и снова из-за Стю! Отчаяние навалилось так стремительно, что я задохнулась.

— Прости меня, Кассия! — рыдая, взмолилась девушка, а я даже смотреть на нее сейчас была не способна.

Стражи засмеялись в голос, бросая друг другу предположения, что же решит его величество король, когда нас приведут на объявление приговора. По словам гвардейцев, каждого провинившегося приводили к Тавосу, и только он решал судьбу арестованного. Господь всемогущий, да за что же мне это все?

Темница, куда нас бросили, была сырой и холодной, пахло нечистотами и гнилью. Кроме нас здесь было еще несколько человек, но как нам объяснили другие обитатели камеры, это временное пристанище. В порядке очереди, арестованных выводили на встречу с королем, а потом они распределялись по другим камерам или отправлялись на казнь.

В ужасе и страхе мы провели два самых долгих дня в своей жизни, пока за нами не пришли.

Стю и меня вели все так же со связанными руками по коридорам дворца, который я знала, как свои пять пальцев. Невольно вспомнился недавний сон. Сейчас мне казалось, что запах изменился. В воздухе больше не витал аромат свежей выпечки, не пахло цветами, которые так любила королева Марая, и чистым бельем из прачечной. Ощущалось, будто в этих стенах стоял кровавый, удушливый смрад. Дворец уже не казался мне приветливым и родным.

Принимал Тавос в тронном зале, предназначенном для переговоров, обращений граждан и королевского суда. В детстве, мы с Тилем бывали здесь раза три, и все украдкой, когда он был пуст. Когда-то стены украшали картины, изображающие Брамен и окружающую его природу, красивые знамена и вымпела, принадлежащие всем знатным семьям страны. Сейчас здесь висело оружие всех видов и размеров, от чего зал казался холодным и устрашающим. Видимо на это и был расчет.

Когда нас со Стю остановили в центре зала, я осмелилась поднять глаза на, восседающего на троне, Тавоса Громкого. Его грузное тело расслабленно растеклось по широкому креслу. Голова опиралась на тяжелый кулак. Глаза под нависшими над ними веками, выражали лишь скуку. Его наряд, расшитый золотом и серебром, впивался в тело, обтягивая его предельно. Король был некрасивым и выглядел холодным. Неудивительно, только такой человек мог хладнокровно убить собственного брата и его семью.