Корона в огне. Пылающее сердце

Феникс, наконец, вышел из тени и остановился напротив. Внимательный, испытывающий на прочность взгляд обследовал меня от макушки до пят. Столкнувшись с его глазами, я внезапно ощутила такую злость, что страх ушел, оставляя после себя только негодование. Смело посмотрела в ответ. На широкой груди шпиона короля, затянутой в черный мундир, с левой стороны, красовалась небольшая огненная птица, которая расправила крылья и слегка поджала лапы, словно готовилась напасть. Глаза ее тоже были заполнены пламенем и от того, волшебная птица из маминых сказок выглядела устрашающе. Мундир был застегнут на все пуговицы, что создавало впечатление полной закрытости и сдержанности его хозяина. Странное ощущение, если учесть, что все гвардейцы носили форму аккуратно, и каждая пуговица должна была быть застегнута, таковы правила. Волосы Феникса, язык не поворачивался назвать его по имени, были аккуратно расчесаны, волосок к волоску. Гладко выбритое лицо, ни намека на полюбившуюся мне щетину. Показалось, что даже черты его стали острее, агрессивнее. Весь его вид был полностью противоположным тому, с которым я была некогда знакома. Неосознанно я тряхнула головой и даже зажмурилась, как будто это помогло бы изменить то, что я видела. Сколько бы ни опасалась снова посмотреть в глаза, все равно не выдержала. В них больше не было ласки или тепла, участия или смешинок, ни искорки, ни огонька. Они были пустыми. Человек, что стоял передо мной был совсем чужим. От осознания этого пошатнулась, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Кто ты? — прошептала непослушными губами.

— Ты знаешь, — коротко ответил он.

— Предатель! Убийца! Монстр! — горячо шептала, утирая прорвавшиеся слезы, заливавшие лицо.

Каждое мое слово было произнесено с чувством, окроплено болью и пронизано горечью. Феникс и бровью не повел, его лицо осталось каменным, будто застывшая маска. Он даже не разозлился, и это стало сигналом для меня.

— Зачем? — голос сорвался. — Зачем ты прикидывался добрым и милым? Я не понимаю. Зачем нужно было изображать из себя кого-то?

Я говорила против собственной воли, слова сами срывались с дрожащих губ. Меня трясло как никогда.

— Что тебя огорчает на самом деле? — Феникс сделал всего один шаг, но расстояние между нами сократилось предельно. — То, что я оказался не тем, кем тебе казался или то, что ты полюбила предателя, убийцу и монстра?

Я отшатнулась, как от удара. Он не имел права это говорить, не мог так поступить со мной. Я знала, понимала, кто передо мной, но ведь сердцу нельзя приказать вмиг перемениться. Оно не хотело верить. Эти слова растоптали меня, но я позволила себе утонуть в боли лишь на мгновение, а потом сжала кулаки и выпустила остатки гнева.

— Я не люблю тебя! Мои слова были глупостью впечатленной девчонки, которая восхищалась тобой, не более того!

И снова мои слова не возымели должного эффекта. Его глаза остались равнодушными, в то время как я готова была упасть на пол и скулить.

— Вот и хорошо, — ровно сказал Феникс и отошел.

— Ты ответишь на мой вопрос?

Мужчина на миг задумался, видимо вспоминая, на какой вопрос мне нужен ответ, а затем сухо сказал:

— Я не обязан давать тебе отчет, но раз уж тебе любопытно… Моя служба вынуждает меня надевать разные маски, играть разные роли, быть разными людьми…

Дальше я уже не слушала, смакуя в голове его жестокие слова. Игра — вот что это было. Просто игра. И снова пустота воцарилась в груди. Гнев ушел, руки сами собой опустились.

— Что будет со мной? — перебила я его.

— Я пока не решил, поэтому еще немного посидишь в камере.

— Где Стю?

— Тебе интересна судьба той, которая предала тебя и отдала в руки хитрого Моса? — впервые на его лице появилось хоть какое-то выражение, а точнее любопытство.

— Предательство прочно обосновалось рядом со мной, — не удержалась я от укола. — Просто ответь.

— Она тоже вернулась в камеру, пока.

Мне было неясно, почему он тянул, почему не поступил как должно и не отдал нас правосудию? Вопросов прибавилось, но озвучивать их я не стала, лишь зубы сцепила.

— Сейчас ты вернешься туда, откуда тебя привели и до тех пор, пока я не определюсь, будешь сидеть там, — сказал Феникс и отвернулся от меня. — Стража!

Гвардейцы тихо вошли и вновь взялись за оковы. Я даже не обернулась, прежде чем покинуть покои убийцы короля.

Я провела в камере еще несколько дней. Что странно, не голодала и никаких особых тягот, кроме гигиенических, не испытывала, если не брать в расчет тот факт, что решение о моем наказании оттягивалось.