Коронный разряд

— Мед! — взволнованно прокричал я, выразив вслух главное свое опасение.

— Цел! — отозвались из эпицентра песочной бури.

— Тогда нормально, — успокоился я и вернулся к прежнему противостоянию.

Патовому противостоянию — что с досадой пришлось отметить. Потому что князь все еще стоял под кнутами молний и в глазах его по-прежнему было больше ярости, чем боли и обреченности.

Опаленный, в обрывках пережженной гимнастерки и брюк, он просто ждал той секунды, когда сможет свернуть мне голову, даже не сомневаясь, что такой миг наступит. И эта упрямая уверенность тратила мое время…

Я шагнул ближе, чувствуя дрожь наэлектризованного воздуха и стараясь не дышать запахом пережженной плоти. А когда до князя оставалось не более шага, вытянул руку в его сторону и сжал его шею — горячую, жесткую, сведенную судорогой беспрерывных разрядов.

— Подчинись, — посоветовал я в неожиданной тишине.

Потому что в единый миг перестали бить молнии, а завывания проникающего в салон ветра были побеждены упрямым песком, закрывшим прорехи.

«Никогда…» — почувствовалось движение мышц горла под моей ладонью.

И тело князя вновь сотряслось от разряда — на этот раз не с неба, а исходящего от меня. Но от того еще более разрушительного и болезненного.

— Подчинись своему внуку, — терпеливо повторил ему, отпуская в ожидании ответа Силу.

И в безумной ярости, через боль и сотрясающую его злобу отчего-то прорвалось удивление.

— Внуку?.. — повторил Шуйский с растерянностью.

— Артему, — подтвердил я кивком.

— Не тебе? — облизнул князь почерневшие губы.

— Зачем ты мне нужен? — с легким удивлением отозвался я.

— Я?! — дернулся он было гневно, но тут же сотрясся в судороге от пронзившего его разряда.

— Ты мне не нужен, — повторил я холодно. — Ты нужен своему внуку живым. Поэтому подчинись ему. Дай слово.

— Чтобы он меня убил? — захрипел он, скаля зубы.

— Артем мудрее тебя. Он не станет этого делать.

— Ложь! Ложь! — хлынуло безумие к его глазам.

Чтобы тут же исчезнуть под ударом боли и моей Силы.

— Х-хватит… — дрогнул он телом, впервые пошатнувшись.

— Артем тебя любит, чудовище лесное, — с досадой произнес я. — Стал бы я тебя иначе уговаривать… Выпнул бы из самолета, и маши себе лапами, — убрал я руку от него, позволяя ослабевшему телу противника сползти на пол.

Шуйский оперся рукой о ближайшее кресло, но на колени так и не упал, удерживаясь за заскрипевший от таких нагрузок подголовник.

— Подчинись своему внуку, — с напором произнес я, глядя ему в глаза. — Подчинись или умри! — потерял я терпение.

И гроза отозвалась раскатами десятков мелькнувших за бортом молний.

— Я согласен… — ссутулились плечи князя, а сам он отвел взгляд.

— Поклянись честью, — буднично обратился я к основе их Силы.

— Я клянусь честью в верности своему внуку, Артему Шуйскому, и обязуюсь подчиняться. — В этом голосе были усталость и толика недоумения, непонимания.

Будто у последнего выжившего пирата, перерезавшего подельников перед сундуком мертвеца. А в том сундуке — ничего… За что он боролся? За выживание — что и без того ему было обеспечено. За процветание рода — что тоже куда лучше обеспечит внук, чем он сам. А раз так, то зачем он хотел сделать то, что сделал? Зачем была вся эта борьба?

Но в нашем случае хорошо, что это понимание пришло к нему до того, как пришлось бы хоронить друзей и близких.

— Вот и ладно, — с усталостью подытожил я.

— Зачем тебе это? — произнес Шуйский слабо, глядя на настил пола и левым боком навалившись на кресло.

— Он мой друг. — Я мельком глянул на часы.

Все в порядке, падать будем в правильный квадрат. Пилоты и персонал уже давно катапультировались, борт тянет вперед автопилот, но долго он это делать не сможет. Из окошка видно, как коптят оба двигателя — близкое присутствие разрядов не осталось для них без последствий, несмотря на всю надежность.

— Мы же все равно упадем… — словно прочитал мои мысли князь.

— Мягко упадем, вы выживете, — успокоил я его.

— Ты готов умереть ради… дружбы? — пробилось в его голосе удивление, а лицо поднялось.

— Ради нее умрут все остальные, — заверил я его, поворачиваясь рассмотреть, как там Ника и мой мед.

Еще одна веха плана завершалась.

Наверное, это логичное понимание, а может, и усталость меня и подвели. Удар, последовавший снизу, от согбенной фигуры князя, прятавшего левую руку под животом, пришелся в бок и вызвал поначалу удивление.

Потом рассыпались все нижние пуговицы на рубашке. Все со скрытыми артефактами на защиту. Не выдержав силы атаки, в прах. Потом треснули амулеты в подошве ботинок… Вшитые под ткань брюк — окатили холодным крошевом кожу… Все до единого.

— Подвиг стоит смерти, — прорвалось безумие со дна глаз смотревшего на меня в упор князя, а рука его дернулась вперед, вонзаясь ледяным холодом внутрь меня, словно клинком.

Я посмотрел вниз — пятью клинками пальцев, каждый из которых был окутан ядовито-зеленым, гибельным светом.

Какое неприятное ощущение в животе. Вроде холод обезболивает, но эта резь, что ползет вслед за холодом… Интересно.

— Нет!!! — оборвал паузу дикий крик Ники.