Коронованный череп

– Умер! – хриплым голосом повторила старуха. – Такие люди, как Карни, никогда не умирают, так и знайте, молодой господин. Умирают хорошие люди, умирают младенцы, сильные девки, но дьявол заботится о своем потомстве. А Карни, без сомнения, сын самого сатаны, хоть и говорит благочестиво, как по писаному. Но он сбежал… – тут она вновь поникла головой, заново переживая свое горе. – А я осталась тут, как одинокий камень на склоне.

Форд взглянул на серые каменные стены хижины, в трещинах которых пророс мох и лишайник, на соломенную крышу из сухой травы и папоротника, на небольшое окно и темный зев двери, и ему стало очень жаль женщину, которая вынуждена была жить в таких условиях. Анак, конечно, мог позаботиться о себе. Он был достаточно сильным, чтобы посмеяться над непогодой, хотя и жил в полуразрушенном доме, но госпожа Карни выглядела хрупкой и болезненной.

– Как вышло, что вы так низко пали? – спросил адвокат.

Этот вопрос разозлил ее. Мать Анака резким движением сорвала фартук и топнула ногой.

– Низко! – воскликнула она. – Да я бы не променяла эту хижину и на дворец! Здесь я свободна. Здесь я могу колдовать. И все боятся меня, потому что считают ведьмой.

– Но ведь это все ерунда, – осторожно возразил ей Освальд.

– Вы уверены? – старуха злобно посмотрела на него. – Вот увидите! День и ночь я проклинаю Карни, и мое проклятие доберется до него. А потом я зарежу его, и отравлю, и раздавлю! Он будет молить о смерти, но она не придет, пока он не изведает тех же мук, что перенесла я, – тут она потрясла кулаком, угрожая чистому небу. – Попадись он мне, я спокойно разорвала бы его на куски. Он ведь не человек, а настоящий зверь. А пока мне остается только проклинать его. Что я еще могу сделать? – упавшим голосом произнесла госпожа Карни. – Он оставил меня без гроша, с ребенком. Я пыталась работать, но те, кто мне завидовал, сделали так, что меня никуда не брали. Потом я занялась предсказаниями судеб и торговлей колдовскими снадобьями, пока много лет назад законники не выдворили меня из Санкт-Эвалдса. Тогда я переехала сюда, чтобы жить поближе к карьерам, где работает мой Хью. И вот я живу тут уже лет пятнадцать, жара на дворе или ливень.

Адвокат встал, убрал давно погасшую трубку в карман и зевнул. Пора было возвращаться в Санкт-Эвалдс, но перед уходом он решил узнать, где Морган раздобыл череп. Ему хотелось разговорить миссис Карни, которая, похоже, была хорошо знакома с безумцем, и к тому же он умирал от голода. Форд достал из кармана полсоверена.

– Я дам вам это, миссис Карни, если вы накормите меня завтраком.

Ведьма выхватила монету из его руки, проверила на зуб и с хохотом спрятала в фартук.

– Яичница с ветчиной, – объявила она, направляясь к хижине. – Морган, разведи костер!

Форд снова сел, наблюдая за сумасшедшим, который, повинуясь команде, оставил череп и стал собирать палки и сухой мох, а потом положил все собранное в щель между двумя гладкими камнями на черное пятно – место, где раньше не раз уже разводили огонь. Вскоре со сковородкой и спичками вернулась госпожа Карни. Через несколько минут на сковородке весело потрескивала яичница из трех яиц, сдобренная кусочком бекона.

Морган сел на землю, зачарованно глядя на огонь, в то время как хозяйка принесла тарелки, чашки с блюдцами и чайник. Боуринг-младший тем временем подкидывал палки в костер и хлопал в ладоши, когда во все стороны начинали разлетаться искры.

– Здорово! Здорово! – всякий раз кричал он, когда искры веером разлетались в разные стороны. И тут юристу пришла в голову очередная идея.

– Это ты поджег дом? – неожиданно спросил он.

Морган посмотрел на него, и лицо его скривилось от ненависти.

– Полуин, – пробормотал он сквозь крепко сжатые зубы.

– Значит, это сделал мистер Полуин?

– Я этого не говорил… Я этого не говорил… Я этого не говорил, – затараторил сумасшедший. – Я ненавижу Полуина!.. Я проклинаю Полуина!.. – тут он вскочил на ноги, бросился к черепу и, наклонившись над ним, начал что-то нашептывать и размахивать руками, словно творя заклинания.

Между тем миссис Карни положила на тарелку два яйца и кусочек бекона и протянула все это Форду, а потом налила ему чашку чая.

Освальд был очень рад горячей еде, потому что с тех пор, как он перекусил в заброшенной шахте, прошло уже много времени. Солнце стояло высоко над горизонтом, а над пустошами повис туман. На какой-то миг холм, на котором притулилась под сенью кромлеха убогая хижина, словно повис среди облаков. Море и небо, камень и трава – все исчезло, и Форд утонул в клубах белого пара, среди которых смутно виднелась фигура Моргана, колдующего над черепом. Форд понятия не имел, как ему в таком тумане найти дорогу, но, решив не торопить события, принялся наслаждаться едой и горячим чаем. Все это стоило потраченных денег.

А вот госпожу Карни белый туман нисколько не удивил.

– Туман всегда приходит неожиданно, – объяснила она, заметив удивление Форда. – Морган, мой мальчик, иди покушай.