Коронованный наемник (СИ)

- Милорд, – залебезил он, – милорд, вы дурного не думайте, мы с Моди давно того… хороводимся, она сама… она добровольно… – этот поток сбивчивых слов прервался новым ударом перчатки.

- Захлопни свою гнилую пасть, – прошипел Леголас, изнывая от желания ударить мерзавца сапогом под дых, – видел я ту добрую волю, вон она, на лице у Мод, да на запястьях. Ты сейчас меня не зли, крысиное семя, а лучше на вопросы мои отвечай. Честно и по существу. Глядишь, поживешь еще на белом свете.

Йен издал короткий звук, словно потревоженная во сне курица, и замолчал, глядя на эльфа круглыми глазами.

- Итак, – начал Леголас, – один ты в лесу ошиваешься или с такими же… героями?

- Девятеро нас, милорд, из Лисьей Лощины четверо, двое из Березового Мха, да из Сухого Лога трое, – с готовностью зачастил Йен.

- Где прячетесь?

- В овраге, что близ Круглого болота, милорд, там корни нависают, надежное укрытие, и провиант хранить можно.

- А много ли таких же шаек ты знаешь? – прищурился Леголас. Йен запнулся, глаза его снова заполошно заметались из стороны в сторону.

- Трусишь? – лихолесец усмехнулся, – зря. Узнают ли о твоем предательстве твои соратники – то еще неведомо, а вот что я тебе шкуру попорчу – это вернее.

Йен шумно выдохнул:

- Две шайки знаю. В одной Ольсен-колесник заправляет, семеро их там, в гротах живут, что меж холмов. В другой – Рейф-рыболов. Та побольше, человек на двенадцать, они где-то у реки схоронились, не знаю наверняка.

Леголас кивнул:

- На первый раз верю. А теперь слушай меня, шут гороховый. Сейчас я тебя в Тон-Гарт отвезу. Да ты в лице-то не меняйся, повесить я тебя не дам, ты мне самому нужен. В столице ты посидишь да припомнишь, кого ты по именам знаешь и доподлинно уверен, болен тот, али лицедействует. Слухи, разговоры вспоминай. Ежели ведомо, как кто захворал – совсем хорошо. Каждый, кого я с твоей помощью найду – это твой аргумент в пользу варианта оставить тебя в живых. Каждая ложь – аргумент против. Да запомни, если я должного радения не увижу – сам о тебя руки марать не стану, а мужа Мод в столицу привезу, топор ему дам, да к тебе в темницу пущу. Ежели пожелает – и помощника прихватить позволю. Только я с ним самолично знаком, думаю, сам сдюжит тебя на жаркое нарубить.

Леголас ничуть не блефовал в эту минуту. Обычно крайне щепетильный в вопросах отношения к людям вообще, и к пленникам в частности, сейчас он не испытывал ничего, кроме тошнотного омерзения к этому трясущемуся, потеющему от страха, оборванному человечишке, всего час назад пытавшемуся обесчестить женщину в гадком месиве прелой листвы и глины.

- Пойдемте, Мод, скоро стемнеет, – обернулся он к крестьянке, протягивая ей руку и помогая подняться, – да, и не тревожьтесь о тетушке. Я попрошу леди Эрсилию прислать вам снадобье.

Посадив женщину на коня, он вздернул Йена с земли за ворот и молча, предостерегающе показал ему кинжал.

Они достигли Тон-Гарта уже в темноте. Пленника увела охрана, Мод же еще долго и бессвязно благодарила Леголаса, всхлипывая и утирая глаза рукавами.

… Спать совершенно не хотелось, несмотря на усталость. Удобно умостясь за накрытым лакеем столом в своих покоях, эльф блаженно потер нывшие кисти рук и принялся за позднюю трапезу. Впервые за долгое время ему казалось, что день прошел не зря.

====== Глава 12. Позорное клеймо целомудрия ======

Тугхаш сидел у очага, бездумно глядя в его багровое, жаркое нутро. Кольчуга была тяжелой, как груда камней, ее мелкие кольца разогрелись у огня так, что даже сквозь камизу жгли кожу, но юноша сидел, не двигаясь, словно не находил сил подняться с вытертой косматой шкуры.

Поленья затрещали, захлебнувшись сквозняком из открывшейся двери, сзади раздались шаги, и когтистая рука легла Тугхашу на плечо.

- Я не знал, вернешься ли ты, – негромко проговорил Сармагат. Юноша не обернулся, лишь ниже опуская голову.

- Я не могу не вернуться. Куда еще мне идти, если не сюда…

Пальцы орка ободряюще сжались на кольчужном плетении, а Тугхаш вдруг вскинул голову, обращая к собеседнику покрасневшие, словно от долгой бессонницы, глаза:

- Прости меня, Сармагат. Прости за все нелепости, сказанные тогда. Это было ребячливо и недостойно, а ведь ты снова оказался прав. Ты всегда оказываешься прав, мне пора признать это и привыкнуть не спорить с тобой, чтоб потом не мучиться от стыда, надерзив тебе.

Орк нахмурился, выпуская плечо юноши, и с неожиданной для своей могучей стати легкостью опустился рядом с Тугхашем на пол:

- Рассказывай, что стряслось. Не люблю я этих твоих самобичеваний, завсегда от них бедой сквозит.

Тугхаш сдвинул брови, снова устремляя глаза в очаг, но Сармагат терпеливо ждал, когда тот подберет слова.

- Вон как оно вышло, друг мой, – проговорил, наконец, Тугхаш, – вечно я разобижусь – а потом… Селяне-то и правда, скотами оказались, даром только было запал тратить.

Орк молча слушал, только непонятное выражение гнездилось на дне глубоко посаженных глаз. А юноша продолжал: