Коронованный наемник (СИ)

Эльф дал коню шенкеля, и гнедой помчался через широкую прогалину. Там, чуть дальше, у причудливо изогнутого оврага оставлено еще одно письмо… Вопль налетел внезапно, взорвался прямо в голове звонкой, колючей россыпью осколков, впившихся в мозг… «Леголас… Леголас…лас… Иди… Леголас!..» Голос несся из ниоткуда, звал, надрывно, горестно, разлетался вдребезги и снова звал, сам собой рождаясь внутри. Лихолесец глухо вскрикнул, осаживая коня и охватывая ладонями вибрирующую болью голову. Лес перед глазами покачнулся, метнулся в сторону и снова назад, а зов все бился испуганной птицей, метался в рвущемся по швам сознании. И Леголас знал, точно знал, что там, куда зовет его бестелесный голос, ждет избавление от этой муки, но не знал, где это место, и это неведение затопляло разум незнакомым ему прежде паническим страхом обреченного, гибнущего существа. Холодный воздух перехлестнул дыхание, в одночасье заледенели пальцы, пот липкими дорожками заскользил по спине. Эльфа затрясла крупная дрожь. С усилием разомкнув пальцы, он сжал в пригоршнях гриву коня, словно ища защиты у этого единственного живого существа, но гнедой вдруг отрывисто захрипел, взметываясь на дыбы. Леголас не успел ничего почувствовать. Лишь заснеженный лес снова качнулся перед помутневшим взором, переворачиваясь, будто нарисованный на блюдце, задетом чьей-то небрежной рукой. А потом резко и больно ударила в спину земля, и кромка проломившегося снега с хрустом оскребла щеку. Нет, нет… Сейчас нельзя потерять сознание… Встать… Перчатки намокли от снега, и совсем окоченели пальцы… Комья снега прилипли к меховой опушке камзола, и саднит ободранная щека. Ну же, вставай…

Леголас поднялся на ноги, встряхнул головой, пытаясь удержаться на краю безжалостной боли, зовущей его куда-то, не отвечая, куда. Шагнул к коню, но верный гнедой, еще ни разу не покинувший хозяина в беде, шарахнулся в сторону, будто от чужака.

- Что ты… ну что же ты, друг… – прошептал Леголас немеющими губами, – не бросай меня…

Он хотел сказать что-то еще, но белая, вычерченная синеватыми тенями ветвей прогалина потемнела перед глазами, колени подломились, и эльф рухнул на снег…

Сознание возвращалось мучительно. Присмиревшая, было, боль снова выплеснулась из берегов, затапливая тело. Леголас машинально вытянул ладонь, пытаясь собрать горсть снега – здесь нельзя оставаться, нужно отереть снегом лицо, чтоб хоть немного вернулась способность ориентироваться, а потом добраться до первого же форта. В Тон-Гарт ему сейчас не доехать…

Но пальцы сжались на грубоватом полотне. И тут же чья-то рука уверенно приподняла голову эльфа, а пересохших губ коснулась шершавая кромка деревянного ковшика. Питье показалось Леголасу упоительней эля. Осушив ковшик, он почувствовал, как ему снова помогают лечь, и тут же потрясенно ощутил, как отступает боль. Она исчезла быстро и покорно, словно впитавшаяся в песок вода, утянув за собой озноб, дрожь и отзвуки голоса, все еще эхом звучавшего в сознании, оставив лишь легкую, ласкающую усталость. Эльф не удержался от глубокого, блаженного вздоха, но прояснившийся разум тут же напомнил, что он не знает, где находится. Не без труда разомкнув глаза, эльф попытался сфокусировать взгляд. «Все же на славу головой приложился», – мелькнула пустая мысль, но двоящаяся картинка, наконец, сошлась в одну, и перед лихолесцем возникло незнакомое старческое лицо в обрамлении густых белоснежных волос. Дочерна выдубленное солнцем и ветром, уснащенное крючковатым ястребиным носом, оно было освещено самыми удивительными из доселе виденных лихолесцем человеческих глаз. Огромные, черные, словно итилиэнский агат, они были ясны и глубоки, словно колодцы, в которых летней ночью отражается усыпанное звездами небо. Они заглядывали в самые потаенные глубины души, но отчего-то от их взгляда не хотелось уклониться, так как взгляд этот выискивал не грехи, чтоб за них осудить, а горести, чтобы их утешить. Леголас еще вглядывался в эти удивительные глаза, собирая воедино требуемые слова благодарности, а старик, меж тем, спокойно промолвил низким хрипловатым голосом:

- Вы очнулись, сын Дивного народа. Превосходно, я боялся, что опоздал. Как вас зовут?

- Леголас, – пробормотал эльф плохо повинующимся голосом и откашлялся.

- «Зеленолист»… прекрасное имя, – улыбнулся незнакомец, поднимаясь.

- Погодите, – Леголас привстал на локте, чувствуя, как он саднит от падения с коня, – а как ваше имя? Должен же я знать хотя бы, кого благодарить…

- Я Эрвиг, – буднично отозвался старик, словно имя это должно было само объяснить все гостю, и отошел к пылающему очагу, затаптывая выпавшие из огня головешки.