Коронованный наемник (СИ)

Он вообще не умеет долго унывать, он захвачен своей идеей и не знает сомнений. Пока Гвадал рассказывал мне о трудностях своего вояжа – лицо его было мрачно, но вскоре ожило, и остаток ночи он восторженно живописал мне орочье селение. Оказывается, их женщины заботливы, хотя говорят неблагозвучным языком и ласкают детей когтистыми пальцами. Жилища орков напоминают берлоги, ибо существа эти не в ладах с солнцем, но Гвадал был принят в двух таких логовищах и утверждает, что они не лишены своеобразного колорита, хотя продымлены, полны оружия и дурно выделанных, а оттого дурно пахнущих шкур. Я ужаснулся его словам, а чудак расхохотался и рассказал, что какой-то орочий ребенок спросил что-то, указывая на него. А Иниваэль по просьбе эльфа неохотно перевел, что малыш спрашивает, почему чужак так безобразен, и чем так воняет его смешная одежда. Право, я не задумывался прежде, что орки могут находить друг друга красивыми, видя уродство в возвышенной красоте Квенди.

Гвадал все больше меня потрясает. Он заявил, что изучит Черное наречие. Неужели он не понимает, что он одинок среди двух племен, ослепленных тысячелетней ненавистью? Но им владеет цель, в которой он все больше укрепляется. Один лишь раз увидев, что орки подобны любой иной расе, а вовсе не плодятся из утробы гор с ятаганами в руках, он уверовал, что с ними можно установить подобие мира. Несчастный… Он один со своей мечтою среди сотен воюющих поколений. Отчего он не вспоминает о том, что слепая толпа намного быстрее затопчет зрячего, чем он сумеет ее перекричать?»

… Раздался стук в дверь, вырвавший Леголаса из захватившего его чтения. Нехотя отозвавшись, он краем глаза отметил вошедшего слугу. Тот молча поставил на стол поднос с завтраком, поклонился. Эльф рассеянно поблагодарил лакея, попросил передать князю, что непременно спустится к обеду, и вновь погрузился в чтение.

«Единственный, кто одобряет намерения Гвадала – это Хельга. Но сие не от политической дальновидности или особой широты взглядов. Хельга юна и мало знает об орках. На ее короткий век не пришлось ни одной вооруженной стычки. Она считает Темный народ всего лишь неопрятными и не слишком симпатичными соседями, а из своих вояжей князь привез ей несколько безделушек, что еще более укрепило ее в убеждении об орочьем миролюбии. Глупышка, что она может знать о жестокости и беспощадности этой чудовищной расы… О войне она знает лишь из летописей, а потому бредни Гвадала кажутся ей невероятно милыми. Надеюсь, она не увлечена этим удивительным эльфом. Сие вовсе не пристало княгине».

Леголас медленно моргнул. Потер глаза и снова перечел последние строки, но смысл написанного не стал ни на букву иным. Погодите… неужели он все это время шел по ложной тропе? В конце концов, мало ли женщин по имени Хельга живут на просторах Средиземья? Отчего он был так уверен, что именно эта юная, недалекая особа… Но не может же таинственная и страшная Плачущая Хельга, способная на расстоянии обратить эльфа в своего раба и причинять ему мучения, быть всего лишь женой Иниваэля? Хорошо, допустим, он не знал княгиню и не может судить, на что она была способна. Но мать Эрсилии погибла прошлой весной, и сомнений в том нет. Или же… Леголас ощутил, как вдоль хребта прошлась холодная ладонь и передернул плечами… смерть княгини облечена какой-то особой тайной, словно мало их уже гнездилось во все более запутывающихся тенетах ирин-таурских интриг.

«Помоги Единый Гвадалу! Его затея стала известна в посольском отряде, и теперь там царит брожение. Гвадал никого не пытается втянуть в свой план, он отдает себе отчет в том, что ему едва ли легко будет найти единомышленников. Кроме того, странные идеи не делают Гвадала идиотом, и навлекать на своих лучников гнев Трандуила он не собирается. Я все еще не могу понять, на что он рассчитывает…

…В отряде назревает бунт. Одни считают, что Гвадал повредился в уме, другие, похоже, подозревают, что тот стал жертвой колдовства. Отрадно лишь то, что никто и не думает обвинять главу посольства в предательстве или измене. Гвадал непогрешим в глазах соплеменников. Я стараюсь больше времени проводить среди эльфов и, каюсь, подслушиваю их разговоры. Они не гонят меня и охотно со мной беседуют, эльфы вообще благоволят к целителям. Меня тревожат разговоры лихолесцев. Гвадал, видимо, не упомянул, что я владею синдарином, и потому эльфы не понижают при мне голосов.

Одни предлагают поставить в известность короля. Другие считают, что Гвадала нужно немедля увезти в Лихолесье, сославшись на хворь. Третьи вовсе утверждают, что Гвадал, вероятно, задумал какой-то дипломатический ход, и мешать ему глупо…»