Короткие смешные рассказы о жизни 3

Я решительно не понимал, что происходит – какие-то Бабочка, Глеб, война – но надеялся, что нужно просто подождать, и все станет ясно. Но ясно ничего не стало, а стало еще запутаннее, когда на следующий день к нам во двор, слегка прихрамывая, заявился плотного телосложения милый старичок в белоснежном костюме и модной шляпе с тростью.

Он галантно расцеловал ручки бабуле и Ниночке, подарил им по герберу, пожал мне руку, потрепал Кнопика по макушке и, прежде чем сесть на указанный ему стул, с недоверием осмотрел его, проверил прочность и только тогда приземлился. За обедом я заметил, что он так же осторожно пробовал каждое предложенное ему угощение, словно чего-то опасаясь. Странный человек.

За ужином бабушка спросила:

– Глеб Борисович, означает ли цвет вашего прекрасного костюма, что вы приехали к нам с белым флагом?

– Нет, Галина Ивановна, не дождетесь! – Он весело подмигнул, извинился и засобирался домой.

Вечером я замучил бабулю расспросами. Она рассмеялась моему любопытству, но все же рассказала, в чем дело.

Бабочкин Глеб Борисович – их друг со студенчества. Никто уже не помнит, с чего все началось, но так уж исторически сложилось, что они много лет разыгрывают друг друга. И даже ведут этим розыгрышам счет. Нинок в команде с моей бабуленькой против Глеба Борисовича.

– А! Так это, наверное, и есть этот дядя, что прислал тебе в посылке стог сена на день рождения?

– Да, Митенька, именно этот.

И я понял, что лето будет веселым.

Утро следующего дня началось с того, что во двор к Нине Павловне явился строгий участковый и сообщил, что на нее поступила анонимная жалоба, будто она организовала в своем дворе подпольное казино. Бабушка с Нинком прямо рты пораскрывали от удивления. Долго что-то объясняли участковому, пока он не сжалился и не ушел, предупредив, что будет держать нас на контроле.

Как только он удалился, Нинок сжала пухленькие кулачки, погрозила в сторону соседского дома и сказала:

– Ну, Бабочкин, держись. Сразу козырями ходишь!

Все утро на пляже бабушки обсуждали ответный удар. По возвращении Нинок вынесла из дома большущий ржавый ключ и направилась в сторону сарая. Я, еле успевая, семенил за ней. Бабуля с Кнопиком не спеша плелись позади.

Деревянная дверь сарая со зловещим скрипом открылась, а там… чего только не было. Гора всякого хлама.

– Да уж! – послышался голос бабули из-за спины. – Если хорошо поискать, тут можно найти все. Тут даже, наверное, где-то припрятана моя молодость.

Меня привлек массивный сундук. Под его крышкой мы нашли большой самовар, ласты и старую дудку. Кнопик долго обнюхивал ее, отчего потом сильно чихал.

В углу сарая стояло черное пианино, покрытое слоем пыли, с облупившейся краской и царапинами на боках.

– Вот оно-то нам и нужно! – воскликнула Нинок. – Бабочка со своим идеальным музыкальным слухом с ума сойдет! Устроим ему пытку мазурками!

Последующие несколько часов мы вчетвером – бабуля, Нинок, Кнопик и я – вытягивали пианино из сарая. Кнопик, конечно, не особо помогал: то болтался у нас под ногами, то лаял, то кусал несчастное пианино за педали.

А мы кряхтели вовсю. Сперва упрямое пианино не хотело даже сдвигаться с места, оно словно вросло в пол. Но бабуля с Ниной оказались упрямее и настойчивее. В общем, две милые старушенции – прямо божии одуванчики – одолели-таки инструмент, и вечером побежденное фортепиано стояло под навесом и блестело, словно яблочко, натертое воском.

Нинок торжественно села за инструмент и заиграла. Фортепиано было напрочь расстроено, и музыка эта вызывала желание в срочном порядке уехать из страны куда-нибудь, где потише.

Но именно этого и добивались хитренькие бабули.

Окно второго этажа соседского дома настежь распахнулось, и на нас, открыв рот от возмущения, уставился Глеб Борисович.

– Это что за безобразие? Инструмент напрочь расстроен. На нем категорически нельзя играть!

– Это, Глеб Борисович, нельзя казино подпольное у себя во дворе открывать, а на пианинах расстроенных сколько угодно играть можно. Инспектор нам так сегодня и заявил! – торжествующе сказала бабуленька.

Бабочкин хмыкнул и закрыл за собой окно. Нинок заиграла слезливый романс и запела низким грудным голосом «утро-о тума-а-ан-н-ное». Кнопик сел рядом, задрал голову и начал подвывать.

Через минуту в соседнем доме у Бабочкина позакрывались все окна. Если честно, то и в доме напротив тоже. Нинок с Кнопиком, видимо, перестарались.

– Один – один! – потирала руки бабуленька. – Предлагаю, Ниночка, каждый день такие концерты устраивать. Тем более Глеб Борисович от них в большом восторге.

В этот вечер Бабочкин явился к нам на чай. Он принес груши и коробку пирожных. Мы поставили на стол большущий самовар, который нашли с утра в сарае, и уселись вокруг, значит, чаевничать.

Взрослые очень любезно и мило болтали, много смеялись, вспоминали прошлое, пока я сосредоточенно поедал эклеры. Потом они играли в карты. По правилам, проигравший должен был кукарекать. Каждый раз наш пес жалобно подвывал кукарекающему, и это было очень смешно. По домам разошлись в самом наилучшем настроении.